— Не беспокойтесь, ваше величество, они сытые, — успокоил Софос.
— Представьте, что будет, если орхи первыми натаскают драконов, — вновь подал голос первый министр.
Маг категорически затряс головой:
— Ваше величество, опыт показывает, что это невозможно в короткие сроки. Если упорно трудиться, следующее поколение драконов при равном выборе однозначно предпочтет мясо орхов, а еще через одно-два поколения можно добиться устойчивой привычки к определенному типу пищи.
— Нам не дадут столько времени, — отрезал первый министр. — Софос, вы потомственный маг, что вам нужно для применения знаний, которых нет у других? Только скажите. Мы предоставим все необходимое.
Софос даже не повернулся к нему:
— Магия — искусство исполнения желаний с помощью законов природы. Вопреки природе ничего сделать нельзя.
— Наследники великанов создали боевых драконов из ящерок-летяг, которые питались стрекозами, — напомнила Алистия. — Смогли они — сможем и мы.
Мага будто ударили.
— Ваше величество, темная магия проклята, а смысл заклинаний вроде «генная инженерия» давно утрачен, — донесся тихий старческий голос. — Любого, кто обратится к проклятым знаниям, постигнет судьба гроллей.
Усмешка тронула губы первого министра. Алистия понимала его как никто — мыслить обычными категориями, когда на кону судьба народа, нельзя. Бледный зажившийся старик этого не понимал.
Корона невыносимо давила, стягивала виски, впивалась в мозг невидимыми зубьями. Внутри черепа, как зверь в клетке, билась единственная мысль: «Мы должны успеть первыми».
— Софос, мне нужен результат.
Говорить больше не о чем. Она смерила мага взглядом, от которого тот опустил глаза, и развернулась к лестнице.
— Ваше величество, в ответ орхи выпустят своих драконов, — с дрожью прозвучало вслед.
Без сомнений. Поэтому нужен упреждающий удар.
Голова, в конце концов, не выдержала тяжести. Алистия сорвала корону и, наплевав на церемонии, бросилась вверх по лестнице — наружу, к солнцу и свету.
«Мы должны быть первыми. Вторых не будет».
* * *
Волле сидел у костра в пещерном зале и обгрызал козлиную ногу. Пахучий жир стекал по жестким, как проволока, бакенбардам и колючему подбородку. Когда он отрывал зубами очередной кусок, по стенам скользнула тень. Не переставая жевать, Волле буркнул:
— Гери, что слышно?
Из сумрака мерцавшего факелами коридора бесшумно выплыла фигура. Несколько выдававших возраст шагов привели ее к огню, где темный силуэт оформился, наконец, в закутанного в плащ сухопарого орха с проседью.
— Недобрые вести, мой вождь. Лильфы готовятся к первому удару.