Переплелись белые и синие линии. Строгим орнаментом их окружила черная вязь, и ярко-красные штрихи завершили рисунок. Я долго смотрела на дело своих рук прежде, чем решилась начать.
Речитатив сменялся напевом. Я то повышала голос, то понижала так, что сама едва слышала, что говорю. Все дело было в ритме. В дыхании. Длинная формула вызова требовала предельной концентрации и нельзя сбиться ни в одном звуке. Иногда казалось, что не выдержу, закашляюсь, выплевывая на пол легкие, а в груди словно острые ножи поворачивали.
Но я сумела.
Поняла, когда серебристо замерцал белый порошок. Когда черный потемнел еще больше, поглощая и без того неяркий свет. Когда синий стал переливаться всеми оттенками кобальта… А когда полыхнул алый, комнату наполнили серые клубы дыма. Они пахли розами.
Серый туман заполнял комнату, но не выходил за пределы круга. Его движения завораживали, струйки плавно перетекали одна в другую, сворачивались клубками, извивались тонкими и очень ядовитыми змейками.
Язычки пламени заплясали на концах высоких свечей. Ритуал нужно завершить до того, как договорит первая, поэтому выбирала я их особенно тщательно: только чистый воск, без малейшей примеси старого или красителя.
И теперь его теплый запах смешивался с розовым ароматом, наполняя комнату уютом.
Фигура в серых клубах приобрела женские очертания. На полу сидела обессиленная Ольга.
Она была все в тех же шортах и футболке, что в день гибели. Но на теле я не нашла ни одной раны. Только лицо опухло от слез, да щеки ввалились, словно её долго морили голодом.
— Феня… помоги!
Я кинулась к протянутой руке, желая поднять, поддержать… Меня остановило на самой границе круга.
Потому что сквозь запах расплавленного воска и цветов пробивается едва заметный душок, свойственный покойникам. Так бывает на похоронах, когда гроб стоит в крохотном помещении и вентиляция не работает.
Ольга умерла!
Пришлось напомнить это себе еще несколько раз. Но верить не хотелось: вот же она! Живая, только смертельно уставшая! И умоляет о помощи.
А она продолжала:
— Феня! Я едва вырвалась. Я понимаю, что виновата, что обманывала… Но я же его любила! И до сих пор люблю. Умоляю, спаси его!
Сердце на миг остановилось, а потом подпрыгнуло к горлу. О ком речь понятно без имен. Кир в беде. Ему нужна помощь. Настолько сильно, что Ольга рискнула явиться из загробного мира… А я тут придумываю себе!
И снова вонь отбросила назад. Остатки разума мешали протянуть руку, вытащить подругу в этот мир, выслушать и кинуться на помощь. А она уже рыдала, припадая к полу: