Затрещали свечи. Пламя вспыхнуло так, что сожрало половину воска. Он растекся по полу быстро застывающими лужицами.
Я смотрела не на них.
Тот, кто был Киром взвыл, и на миг ослабил хватку. Взгляд Ворона, его улыбка… Они тут же пропали за страшной гримасой, но стало понятно: все делаю правильно!
И уже не шептала — кричала, надсаживая легкие, срывая голос. Потому что знала: так — правильно. Откуда и почему — не задумывалась, полностью доверившись интуиции. Ошибиться не боялась: что бы ни случилось дальше, жить без Кира в этом мире я не смогу. Лучше погибнуть сейчас из-за ошибки, чем медленно загибаться от тоски.
И с каждым звуком, с каждым моим вскриком Кир-чужак уступал.
Только это заставило меня продолжать, потому что язык превратился в острый осколок стекла. Или лезвие. Рот наполнился кровью: нёбо, щеки, губы покрылись сотнями порезов. Слова рождались с болью, но это и было — жертвой. Возможно, я онемею на всю оставшуюся жизнь, но ведь это… того стоит?
Стоит!
Когда сил не осталось, когда я уже распласталась на полу, а рядом уродливыми кляксами рассыпались кровавые капли, нечто в круге взвыло так, что содрогнулись стены. Дым перестал клубиться, превратившись в щупальца. Они хлестали по полу, били в невидимую преграду, отчего порошок рисунка подпрыгивал, норовя смазать картинку, обвивали Кира… А тот смеялся. Распластался на полу и хохотал так заразительно, что хотелось присоединиться.
— Так их, Гелла! Так! Еще! Сильнее!
И я продолжала.
Щупальца сплелись в единый клубок, они уже не выбирали, куда бить, их движения стали хаотичными… А моя боль усилилась.
Но я все равно продолжала. Потому что видела, как загорается в черных глазах знакомый огонь, как улыбка кривит обожженные губы… Как возрождается Ворон, капля за каплей вытесняя того, кто сумел завладеть его телом.
Видела, как сдается Аллиан.
И знала, что если не уступлю, то он навеки сгинет в жаркой тьме ада.
Потому что несколько тысячелетий назад эту тварь загнал туда точно такой же ритуал…
Последние слова прохрипела скорее на упрямстве. И рухнула рядом с кругом.
Щупальца вздрогнули, истончились, превратились в легкие струйки дыма и испарились…
Рисунок перестал полыхать алым. Последними погасли черные линии.
Порошок превратился в пепел, хватило дыхания, чтобы он взлетел, разрушая магический круг.
— Бедная…
Кир опустился рядом. Несмотря на худобу, его руки остались такими же сильными. Он бережно прижал к груди мою голову:
— Как же ты решилась…
— Почему? — слова давались с трудом, рот болел и кровь не желала останавливаться. — Я ведь… выкинула Ловца.