Я молчал, не зная, что сказать. Как вообще я мог всего этого не замечать?
— А ты молодец, Эрик. Ты все правильно делаешь, мы тебя поддерживаем.
Я не рискнул спросить, кто такие эти «мы» и сколько их. Меня вообще в последнее время очень напрягает, что все видят во мне кого-то офигенно крутого, но совершенно мне незнакомого.
И тут, словно в подтверждение слов Михно, у ангара показалась группа моих бывших коллег с погрузчиков — с десяток мужчин. Они торопливо шагали к нам с ломиками, ручками от тележек и другими железяками в руках.
Да что ж это такое? А я-то думал, что уже ничему не удивлюсь.
— Кавалерия прискакала, — ухмыльнулся Михно.
— Работать! Без вас справились! — гаркнул он приближающейся бригаде, но его не послушали.
Наверное, потому, что бригадир при этом лыбился до ушей. Каждому из прибывшей компании хотелось непременно хлопнуть меня по спине, пожать мне руку и сказать что-нибудь из серии:
— Так держать, брат!
— Мы с тобой!
— Ты только свисни!
Я кивал, улыбался и молчал. Это, конечно, здорово, что есть люди, готовые прийти на помощь, но ощущение, что я — самозванец, которого все принимают за какого-то героя, усиливалось.
Вырваться от них мне удалось не сразу. Я хотел побыть один, чтобы обдумать произошедшее, но где там. В моей каморке, куда я заглянул в надежде спрятаться ото всех, сидела секретарша Константина. Эта красотка в белой блузке с фигурными пуговицами и всем остальным смотрелась за моим обшарпанным столом настолько неуместно, насколько это только возможно.
— Шеф хочет немедленно тебя видеть. Вот послал караулить, — сообщила она, не дав мне и рта раскрыть. — Вот прямо-прямо сейчас и иди.
— Ясно.
Я опять влип.
Константин выглядел так же, как три часа назад, когда я вышел от него. Огромная серая гаргулья в своем кресле-троне.
— Скажу сразу, я все одобряю. Отличная речь, правильная тактика, да и бить всегда надо первым, — сказал он безо всяких вступлений, стоило мне опуститься на стул напротив него.
У меня отвисла челюсть. Как он узнал? Да еще и в таких подробностях? Это ведь было каких-то полтора часа назад!
— Единственная поправка, о которой мне бы хотелось, чтобы ты помнил, — тут Константин впервые на моей памяти по-настоящему улыбнулся, так, что стали видны зубы, — это все-таки не твой, а мой склад.
И вообще, это была никакая не улыбка, а самый настоящий оскал, чтобы продемонстрировать клыки, не иначе.
— Но в контексте все прозвучало органично, хвалю, — продолжил он, видя, что я впал в ступор и опять по привычке молчу. — Не хочешь, кстати, пройти стажировку у нас в отделе безопасности? У тебя талант.