— Можешь идти, — отправил меня прочь Константин, и я поехал домой.
В раздевалке, достав телефон, я обнаружил СМС от ма, в котором она сообщала, что с ней и отцом все в порядке.
Тут до меня впервые дошло, что среди тех погибших легко могли оказаться и мои родители, это ведь их сектор!
Я впервые со дня рождения отца два месяца назад позвонил ма. Что ж это такое творится?
То, что произошедшее стало шоком для всего Города, было заметно невооруженным глазом. В метро пассажиров было мало, но они заговаривали друг с другом, обсуждая случившееся. Поразительно, но по пути до своего пригорода я успел наслушаться всякого. Да, по большей части все были оглушены и подавлены, но фраза «Ну и что, это же сектор Б» прозвучала трижды.
Люди, вы что, взбесились?
Я с облегчением выскочил из метро. Слушать все эти разговоры было физически больно.
Я мог это предотвратить. Боль в груди отбивала ритм моих шагов.
Вот при таких обстоятельствах я и увидел Камилу на три недели раньше оговоренного срока. Я нашел ее на лестничной площадке у своей квартиры. Она сидела на полу, прислонившись спиной к двери и пряча мокрое лицо в ладонях.
— Камила, ты что? — я поднял ее, удивляясь, как мало в ней веса.
— Ты слышал об этом? — всхлипнула она. — Ты слышал?
Ее руки обвились вокруг моей шеи, и я прижал ее покрепче к себе.
— Слышал.
Боль слегка отступила, не ушла совсем, но затаилась.
— Ты в порядке? Тебя ведь там не было? — спросил я.
А ведь и Камила тоже из сектора Б! У меня от запоздалого испуга свело желудок. И ведь я мог все это предотвратить, если бы только не побоялся сдать этого придурка Пика в Департамент правопорядка!
— Я не пошла. Понимаешь, не пошла! — Камила подняла лицо, и я увидел, как по ее лицу катятся быстрые слезы. — У меня был пригласительный билет, но я не пошла туда!
— Ну вот и хорошо. Это же здорово, что ты решила не ходить на эту выставку, — я попытался снова обнять ее, но Камила уперлась мне в грудь руками.
Она пыталась что-то сказать, но ее губы дрожали, и слова никак не хотели складываться.
— Я отдала свой билет Тане, — наконец проговорила она, — ты представляешь? Я отдала ей этот чертов билет! И она… Я звонила ее маме…
Дальше рыдания снова заглушили слова.
Татьяна. Нет. Только не это. Из-за меня. Я онемел, и мы некоторое время так неподвижно простояли у двери. Была единственная мысль: «Из-за меня». Хотелось просто лечь на пол и никогда больше не вставать. Но Камила продолжала рыдать, нужно было как-то ей помочь.
И поэтому я с огромным трудом открыл дверь — ключ никак не хотел оказываться в скважине, перенес Камилу в квартиру, даже смог заварить чай. Камила сидела на единственном стуле, я стоял у стены.