— Это называется глупостью, — хмыкнул я.
— Это называется экспериментом, — возразила Франческа.
— Взорвать людей — это эксперимент?
— Нет. Вот тут как раз и начинается самое интересное, — Франческа улыбнулась.
Даже в наступивших сумерках я видел, как сверкают ее глаза. С них как будто спала вечная пелена, отделявшая Франческу от всего мира. И мне совершенно не нравилось то, что я теперь видел в ее глазах. Ум, конечно. Но то ли интеллект за 200 баллов выглядит так пугающе, то ли это чистой воды безумие.
— Мутации.
— Ага, — это я так поддержал разговор, потому что ничего более осмысленного сформулировать не удавалось.
— Контролируемые и неконтролируемые.
От глаз Франчески можно было сигареты прикуривать.
— Пик — мутация? Случайный эффект эксперимента? Но чьего?
— Пик — ерунда. Они вырастили гораздо более опасную разновидность сорняка. И самое забавное, что еще даже не подозревают об этом.
Все. Я окончательно перестал ее понимать, но Франческа как раз глянула на часы.
— Ладно, Эрик. Было очень интересно с тобой поболтать, но теперь мне действительно пора. Удобрения сами себя не смешают. В моей работе пунктуальность очень важна.
— Ну, удачи.
Я поплелся назад к автобусу.
По-моему, Франческа сбрендила. Это бы многое объяснило, да? Например, то, почему она решила завалить тест. Или ее идеи по поводу того, что «Голос» — это чей-то эксперимент. Ну кто и зачем может проводить опыты на целом Городе? Даже Триумвират не имеет такой власти.
Наконец-то у меня в голове щелкнуло, и до меня дошло, что именно мне говорили умные люди. Сначала Тео в пересказе Камиллы, потом Константин, потом Франческа.
Я стоял у теплиц, ждал автобуса и отказывался верить, что наш Триумвират, лучшие люди Города, мог санкционировать социальный эксперимент, который привел к появлению «Голоса» и Пика. Хотя, если подумать, аргументов в пользу этой теории было множество. Триумвират, состоящий из любителя шахмат, писателя и социолога-теоретика, в плане склонности к играм очень рискованный. Такие люди, пожалуй, действительно могли заиграться. И ведь Безопасность имела все возможности без проблем раздавить сорняк недовольства Доктриной давным-давно. Май предсказывала такое развитие событий уже через несколько часов после нашего повторного теста. Константин и его коллеги появились на «Треугольнике» сразу же после нашего туда распределения. За активными членами «Голоса» наблюдали, хотя почему только за членами «Голоса»? Наблюдали даже за мной, хотя я вообще все проспал. И арестовали всех, кроме меня и Франчески, буквально за полдня.