Только теперь Матео Сакраменто окончательно понял, что он умер, и смирился со своей смертью. Видать, лейтенант Бастиани всё-таки убил его. Намеренно – по злобе – он это сделал, или под действием алкоголя привычный к этому движению палец сам нажал на спуск – бог весть. Что ж, однажды всё равно пришлось бы умереть. Жаль, конечно, что так рано – можно было бы пожить ещё, тем более, что война кончилась, но тут уж ничего не поделаешь. Он вспомнил, как незадолго до своей гибели Хосе Рохас говорил ему: «Не нужно бояться смерти, потому что смерть не существует сама по себе – это часть жизни. Птица, живущая в клетке твоих рёбер, получит свободу и споёт во весь голос на плече Господа». Выходит, скоро я увижу Бога, подумал он, и душа его вздрогнула и поёжилась в ожидании чего-то небывалого, предельного, переломного.
Скоро начали приходить молчаливые соседи – строгие мужчины в шляпах, грустные женщины в чёрных мантильях, тихие дети, старательно хранящие серьёзность – все желающие проститься с Матео Сакраменто, которого многие даже не знали и которого убила жадная голодная война, ещё одна никому ненужная война, в которой никто не победил.