Нингонг уже рыдала в голос, кричала и трясла бабушку. Она не могла поверить, что женщина, которая проводила с ней больше времени, чем мама могла умереть. Оставить ее в такое трудное время. Именно сейчас бабушка Чиико нужна была ей как никогда раньше. Только она могла образумить родителей и объяснить им, что она все еще их маленькая дочь Нингонг, а не дьявол в ее теле. Только она могла защитить ее. Только она…
__________
— Асита, с вами все хорошо? — обеспокоенно.
— Да. Просто история потрясла до глубины души. Это так трагично. Бедная девочка.
— Это еще что! Дальше, все еще драматичнее! — всплеснула руками женщина. — Как известно, беда не приходит одна. Мей отправилась в город с Ниной, за покупками ко дню рождения и малышка пропала. То ли убили, то ли похитили…
«То ли отдали в бордель» — подумала я.
— Мейфенг не находила себе места. Такой подавленной ее никто не видел. Она даже пыталась на себя руки наложить. Если бы не Джозеф…
— А что горожане говорили по этому поводу?
— Ходили слухи, что в малышку вселился дьявол, но это сущий бред. Нашему святому отцу, пусть земля ему будет пухом, лишь бы людей к вере привести, а каким способ — не важно.
— Что сейчас с этими людьми?
Женщина пожала плечами. Было видно, что ее настроение улетучилось. Она поддалась печали и воспоминаниям.
— Они живы?
— Да-да, конечно, — на автомате ответила хозяйка заведения. — Заболталась я с вами, асита. Дел невпроворот. Пойду, пожалуй.
— Где я могу снять комнату? — спросила уже в спину.
— Так у меня и можете. Подготовить вам комнату?
Я кивнула и отставила тарелку. Аппетит пропал, а сомнения снова появились.
Пока они не взяли верх над моей решительностью, я вернулась на площадь, снова оседлала лошадь и помчала в деревню.
Я не знала что буду говорить и как действовать. Даже диалог в голове не проворачивала. Решила действовать по обстоятельствам.
Когда Нингонг была ребенком, дорога до города на старой груженой повозке или пешком была невероятно долгой. Сейчас же я добралась до деревни за каких-то полчаса.
Здесь абсолютно ничего не изменилось. Те же дома и даже деревья. Казалось, я попала в детство, во времена, когда была Нингонг. Девочкой, гонимой всеми. Девочкой, которую возненавидели родители.
Натянув поводья, остановила лошадку, спрыгнула с нее и медленно пошла в сторону дома. Сердце забилось так, словно я бежала многокилометровый марафон. К горлу подкатил ком, а руки задрожали, но не от холода.
Преодолев две деревянные ступеньки, оказалась на террасе, где все еще стоял плетеный столик и такие же кресла, накрытые потрепанными накидками. Где висели цветочные горшки, и скрипучий фонарь. Я быстро отвернулась, чтобы снова не окунуться в воспоминания, где малышка обнаружила бабушку мертвой.