— Джули! — выскочила я из машины, преграждая ей дорогу. Сестра окинула меня мрачным взглядом и, не желая связываться, обошла по дуге, — Нам надо поговорить! Джули, я так тебя люблю, но не понимаю, за что ты меня ненавидишь. Это причиняет мне боль!
Я крепко стиснула кулачок, прижимая его к груди, и в раскаянии посмотрела на Джулию, уповая на снисхождение с ее стороны. Может, я бросала слишком громкие слова, но мне необходимо было достучаться до сестры любым способом.
— Мне все равно, Мери! Плевать на тебя и на папу! Вам без меня было бы лучше! — запела она песнь пятилетней обиженной девочки.
— Не говори глупости! Ты моя единственная младшая сестренка, я за тебя горой! Как в детстве, вдвоем против всего мира! — в сердцах воскликнула я, хотя уже и не помнила, когда мы были с ней единым целым, — И не мели чепуху! Папа без тебя и дня прожить не сможет. Я постоянно уезжаю и исчезаю из его жизни на целый год, а ты всегда рядом! Ты лучик солнца в его темном царстве!
— И все равно, без меня было бы лучше! — упорно настаивала на своем Джулия, едва ли не плача.
А я решила пойти ва-банк. Сделала шаг в ее сторону и заключила этого всклоченного воробья в свои объятия. Плотину слез прорвало. Моя обычно всегда сильная сестра безутешно всхлипывала, растирала по пыльному лицу горькие слезы, а я ласково гладила ее по спине.
— Джулия, ну почему ты на меня обижаешься? — тихо прошептала я, когда плач сошел на нет. Джулия как партизан молчала, — Давай выясним наши отношения здесь и сейчас. Или станем друг другу не просто сестрами, а лучшими подругами, или вообще прекратим всякое общение!
Я рисковала во всех смыслах. Будто бродила по минному полю, никогда не знаешь, где рванет. Джулия могла вспылить с новой силой в любой момент, а я, наоборот, не готова была осуществить свою угрозу.
— Все из-за мамы! — окончательно раскисла сестренка, впадая в новую истерику.
— Мамы? — искренне удивилась я, совершенно не понимая, о чем идет речь.
— Я ее совсем-совсем не помню! А у тебя, Мери, было все! И мама, и папа! И счастливое детство с любящими родителями!
— Боже мой, Джулия! — ласково рассмеялась я, целуя ее в кончик красного распухшего носа, — Неужели ты думаешь, что твоя мама любила чужого ребенка сильнее собственного? Я не могу передать словами, как благодарна маме за то, что она нашла место в сердце еще для одного ребенка. Но Джули, от этого ее любовь к тебе меньше не стала!
Я посмотрела на взрослого заплаканного ребенка, с размазанной грязью на лице и содранными коленками.
— Джулс! Что с твоими коленками? — обеспокоенно воскликнула я.