В общем, самым героическим образом решила пропустить завтрак, объявить бойкот сметане, оладушкам вкупе с клубничным джемом и выпить с утра стакан холодной воды с лимоном. Ну или Швепса какого-нибудь, все же будет поприятнее, послаще на вкус. С этими мыслями я и оправилась в бар, нашептывая себе под нос: «Стойкость. Стройность. Выдержка.»
В дверях меня остановил улыбающийся, счастливый донельзя папа:
— Детка, я обожаю этого парня! — воодушевленно хлопнул он меня по плечу, — Почему ты не приглашала его раньше?
Может быть, потому что Хит чванливая задница и ненавидит деревенскую глушь, ведет себя как мажорный городской мальчик, вечно задирает свой нос и загибает пальцы? И вообще характер у него мерзкий, при общении более пяти минут, его пристрелить хочется, что бы не мучился и не мучил никого.
Все мои мысли были только об этом отвратительном мужлане, но я промолчала, сделала вид, что удивилась и неосознанно пожала плечами. А глупое сердце принялось гулко биться в груди, от одной мысли, что Хит все же остался здесь со мной несмотря на выставленный ультиматум. Или виной всему какая-нибудь тахикардия?
Волнительно скрутило живот в ожидании чего-то приятного, во рту пересохло, и я медленно сглотнула. Неужели Хит остался? В голове заметались мысли, да все в ванильном розовом свете: ему действительно нужна я, он скучал и вернулся за мной. Ну, знаете, это чувство окрыленности, когда наружу вылезает вся бабская блажь. Стыдно, конечно, но ничего на тот момент с собой поделать не могла. Единственное, постаралась перевести мысли в другое русло: вдруг, Хит отказался от контракта из-за банальной гордости? И с чего я взяла, что отказался? Почему бы ему не продолжить придерживаться своего гадкого, коварного плана? Он же упертый индюк, упорно движущийся к своей цели и сметающий все на своем пути.
Мысли путались и противоречили сами себе. В реальность меня вернули папины слова:
— Смотри какой раритет, футбольный мяч с автографом! Поставлю его в баре на полку, пусть местные завидуют, — любуясь, покрутил он в своих руках продолговатый кожистый мяч и бросил его мне.
Я его, конечно, поймала и недоуменно принялась осматривать со всех сторон. Удивительно, Хит несмотря на весь свои эгоизм, эгоцентризм и тщеславие терпеть не мог раздавать автографы, считая это откровенным, недостойным его позерством. А здесь расщедрился, видите ли, и подписал целый мяч. Подлизывался? Мои глаза нашли размашистую подпись, и я медленно прочитала ее вслух:
— Дэн Стоун? — недоуменно подняла округлившиеся глаза на папу, — Что это?