После ужина я протерла полы, заодно и пыль смахнула везде, кроме Ромкиной комнаты и тех помещений, что стоят запертыми. Там обычно убирается приходящая помощница, жена садовника. Сил ушло много, зато нервы немного поуспокоились, и я даже почти забыла о своих терзаниях. Вспомнила о них ближе к одиннадцати, когда уставшая завалилась на кровать. Лучше бы я этого не делала.
Тоска навалилась с новой силой. На телефоне не было пропущенных звонков или смс, и я, сходя с ума от любовных мук, приняла единственно верное решение – уснуть. Уснуть, чтобы всю ночь ворочаться от кошмарных сновидений, в которых то я бегала за убийцей в черном капюшоне, то он за мной, и так несколько раз. В конце концов, в какой-то момент мой оппонент не выдержал и взмолился об отдыхе. Он в изнеможении откинул капюшон, а там… не может быть…глазам своим не веря, я проснулась.
– Хеппи берздей тую, хеппи берздей тую, хеппи берздей, Христофоровна, хеппи берздей тую-ю-ю…, – я поставила торт с восемнадцатью свечками перед бабкой на столик и присела в книксене.
Ромка топтался позади и что-то там даже подпевал. В руках он держал большой сверток, нарядно перевязанный красным бантом. Украдкой Ромка тер глаза, да-да, я наблюдала за внучком боковым зрением, и прекрасно все видела. А я, между прочим, вообще ужасно не выспалась и, оттого, из последних сил улыбалась, засыпая на ходу. Мне пришлось вставать аж в шесть утра, чтобы успеть испечь любимый торт Христофоровны к ее обыкновенному подъему. Подарок, кстати говоря, я купила в тот самый день, когда ходила на свидание с археологом. Вспомнила, блин… на глаза тут же навернулись слезы. Денис… ну как же та-а-к… Дура я дура несчастная, угораздило на старости лет.
Так, стоп. Сейчас не лучшее время, чтобы предаваться унынию и страданиям. Сегодня же великий из грандиознейших дней – Христофоровне исполнился семьдесят один год, и это дело следует хорошенько отметить. Кто знает сколько весен еще осталось старушке? А потому надо веселиться как в последний раз. Эх, слышала бы Христофоровна мои мысли сейчас, наверняка чем-нибудь запулила бы мне в голову.
Кстати, сама именинница сияла от счастья. В первую очередь, в предвкушении гастрономического оргазма, а во вторую от того, что сегодня ей официально можно выпить свои двести грамм без взывания к ее совести. С моей, надо думать, стороны. Отмечать, естественно, планировали в узком семейном кругу. Бабка, Ромка и я.
Правда, когда мы вышли из комнаты именинницы, Ромка шепнул, что вроде как Катерина тоже обещалась прийти поздравить бабулю. Я, конечно, выругалась, да и как иначе? Христофоровна же знала, что гостья будет, так чего не сказать-то?! Это же готовить не на троих, на четверых. Нет, понятное дело, мы уж как-то накормили бы Катерину, но все же…