— Пес довольно сильно тебя искусал.
Ребекка так плотно сжала губы, что смогла лишь кивнуть в ответ. Как она могла быть настолько беспечной, что позволила себе оголиться перед мужчиной в настолько хорошо освещенном помещении?
Он поднял ее ногу и прильнул губами к ее шрамам. Она затаила дыхание. Он обнаружил похожие отметины на ее правом бедре и поцеловал и их тоже. Поднимаясь, он сказал:
— Кажется, я чувствовал на ощупь нечто похожее в этом месте у тебя на плече, — он провел пальцами по рубцу на правом плече. Еще один поцелуй. Затем он развернул ее лицом к себе.
Она не могла поднять на него глаза. Уродка, уродка, уродка. Вспомнив, как ее дразнили одноклассники, Ребекка сжала руки в кулаки.
Фыркнув от смеха, он разжал ее пальцы и опустил ее ладони себе на плечи, а затем поднял вверх ее лицо.
Она поспешила отвести глаза.
— Посмотри на меня, милая.
Теплая вода стекала по ее плечам, древесный запах его мыла наполнил воздух, а терпение Логана, казалось, было бесконечным. Когда Ребекка больше не смогла выносить его молчание, она подняла глаза.
Его глаза улыбались.
— Вот так, — прошептал он. — Знаешь, если ты так сильно ненавидишь шрамы, похоже, у нас будут проблемы. У меня их целая куча.
— Но…. - она раздраженно вздохнула. — Ты — мужчина. Это другое.
Он поднял брови:
— Ты сексистка?
— Нет. Конечно же, нет, — она нахмурилась, поняв, что он имел в виду. Разумеется, люди воспринимают шрамы на мужчинах и на женщинах по-разному. Но она не может просто так спускать им это с рук. На самом деле. — Ты прав. Наверное.
— Молодец, — его глубокий голос был таким же заботливым, как и теплые ладони, гладившие ее по спине. — Теперь, когда я поцеловал каждый твой шрам… — он склонил голову в ожидании.
Она рассмеялась такому неожиданному повороту и окончательно успокоилась, азартно принявшись за поиски его шрамов. А их было много.
— Как ты умудрился заработать столько /отметин? — она провела пальцем по длинной линии на боку.
— Драка в баре, — он похлопал себя по груди. — Шрапнель, — указал на левое плечо. — Пуля, — он усмехнулся в ответ на ее испуганный взгляд. — Я служил в Ираке, Бекка. Поэтому не придаю значения шрамам. Я вернулся домой живым и невредимым. — Затем он добавил, буркнув себе под нос: — По большей части.
Война. Она ждала, что он продолжит свой рассказ. Он не стал ничего говорить, и его лицо потемнело. Она знала, что некоторые раны нельзя увидеть снаружи. Не спеша, она нашла и поцеловала каждую белую отметку и линию на его теле.
Когда они закончили мыться, он снова довел ее до оргазма — теперь уже намыленными пальцами. А потом настаивал на том, чтобы смыть следы мыла, изнутри и снаружи. Господи, если бы не его крепкая хватка, у нее бы подкосились ноги.