Пока Слава кое-как связывал разрезанные завязки своих портков, Базилио натянул кокетливые короткие кальсоны с подвязанными к поясу штанинами и гульфиком, расшитым анютиными глазками. Затем достал из шкапчика большой графин с мутноватым содержимым и две большие стопки.
— Сам гнал, — похвастался он, садясь за стол. — Из самых злобных и кровожадных паучьих лилий. Одна мне чуть палец не откусила, стерва. Тебя зовут-то как? В разнарядке написано «никнейм Рыцарь Печальная Образина».
— Сами они образины, — сплюнул Слава. — Вячеслав я. Можно Слава.
— Ну, давай, Слава, за знакомство, — Базилио разлил паучановку по стопкам и поднял свою.
Слава потянулся чокнуться, но дракон отодвинул стопку:
— Да ты, похоже, иностранец. И имя чудное, и обычаев не знаешь. Смотри, как надо. Сначала верхними краями, потом краями донышек, донышками об стол и выпить.
— Это что, плюс, минус и заземление? — усмехнулся Слава.
— Электрик, мать твою! — фыркнул Базилио. — За всех, кто уже на небе, за всех, кто еще на земле, и за нас с тобой, сидящих за этим столом.
Паучановка оказалась крепкой, как объятье гладиатора. От всех треволнений дня, да еще на голодный желудок Славу повело моментально. После третьей стопки он уже рассказывал Базилио свою историю, а тот алаверды поведал Славе свою.
— Маменька моя, эльфийская принцесса, приехала к предпредыдущему Темнейшеству на инаугурацию. А папашу только привезли на замену убитому дракону. На родине у него осталась семья, и он грустил. По дороге домой маман неправильно настроила навигатор, и тот завел ее прямиком к папаше в пещеру. Ну и… Говорят, родитель мой по части женского пола был большой атеист. Любую мог сагитировать.
— Извини, но как?.. Чисто технически?
— Дети не должны обсуждать интимную жизнь своих родителей, — отрезал Базилио и добавил после паузы: — Не знаю, как. Самому интересно. В общем, через положенное время папаше в пещеру доставили посылку: меня в корзине. В сопроводительном письме маменька писала, что не может держать у себя плод греховной страсти — поданные не поймут. Папаша говорил, что я был прехорошенький дракончик. Но ровно в полночь превратился… нет, не в тыкву, а в эльфийского младенца.
— Вот это был для него сюрприз, — хмыкнул Слава. — И что дальше? Утром ты снова стал драконом?
— Да. Ровно в шесть утра. И так каждые сутки. Только об этом никто не знает. От заката до рассвета, по регламенту, никто не смеет тревожить дракона под страхом немедленного съедения.
— А как же я? Вдруг кому-то расскажу?
Базилио посмотрел на него пристально, и Славе стало страшно.