Брюнет, которого Ивэн назвала Кенсом, развязал руки Абигайл. Та тут же принялась растирать запястья со следами пут на бледной, фарфоровой коже. Когда Джувенел принесет треклятый меч, Алексия отвесит Ивэн знатную пощечину. За то, что посмела причинить ее сестренке боль.
Эбби кинула на нее виноватый взгляд.
— Ешь, родная. Я не голодна, — улыбнулась Алексия, голосом заглушая возмущенное бурчание желудка. Ничего, перетерпит — Абигайл еда куда нужнее.
День медленно клонился к закату, а мысли, сделав круг, вновь вернулись к Джувенелу и Ивэн. Что это еще за Бьянмарн, ради которого стоило держать в заложниках двух человек? И что… было между двумя Скользящими раньше? И почему, собственно, ее вообще это волновало?
— Закат. — Ивэн вскочила на ноги. — Больше медлить нельзя. Я не могу позволить вам исчезнуть.
Она снова надела на Эбби эти жуткие магические путы, что впивались в кожу при каждом неловком движении. А затем, склонившись над ней, принялась совершать странные движения руками. Впрочем, Алексии они были хорошо знакомы — так она вила из воздушного пространства веревки, невидимые для всех остальных. И это и есть ее магия — магия Скользящей?
Закончив с Абигайл, Ивэн повторила те же манипуляции и с Алексией, и… с собой. Она словно приковывала — или, точнее сказать, привязывала — себя невидимыми путами к окружающему пространству. К реальности, именуемой Бездной.
Алексия до последнего надеялась, что у Ивэн ничего не получится… но ее надеждам сбыться было не суждено.
Когда на Бездну опустилась ночь они… не исчезли. Это было… так странно. С наступлением заката на Алексию обрушилось хорошо знакомое ощущение, будто ее затягивает в невидимый водоворот. Слияние — она чувствовала его кожей, каждой своей порой и каждым волоском. Ее тянуло куда-то, засасывало с силой, противостоять которой она не могла…
И все же, когда она открыла глаза, то увидела, что находится не в бальной зале, а все в тех же руинах Эльсбра. А те, кто был рядом с Ивэн, бледнеют, исчезают, растворяются. Но только не она сама.
— Это не особо приятно, — хрипло рассмеялась Ивэн. Освободила свои руки, освободила и сестер — от пут, что приковали их к Бездне, но только не от тех, что держали сведенными руки.
Алексия подняла голову вверх, глядя на стремительно темнеющее небо. Впервые в своей жизни она застала ночь в Бездне.