— В лагере, у Сторожевого камня. — У меня от напряжения и ожидания удара ножа выступили слезы, но это были слезы не от страха, а слезы от бессилия, от закипевшей злости — на себя, на этих урок, это была та самая злость, которой так не хватало мне на лугу.
— Где ваш лагерь, показывай! — отцепил меня от кровати Кудрявый, Думая, что они меня сломили и теперь я выполню все их приказания. Он защелкнул наручники у меня на руках спереди и даже дал мне прикуренную сигарету, что по его меркам было сверх благородство.
Толчок дулом автомата в спину дал мне понять, что от меня требуется. Я покорно вышел из избушки и показал рукой с зажатой сигаретой на тропинку:
— По ней — до ручья, а дальше — вдоль болота до Сторожевого камня…
Кудрявый осмотрелся и, взяв автомат наизготовку, тронулся по тропинке вперед. Он шел пружинистым шагом, весь напряженный, готовый в любую минуту открыть стрельбу. Толчком автомата Басмач дал мне понять, чтобы я шел следом за боевиком. Сам же он отстал шагов на пять от меня, шел так же настороженно, держа оружие наготове. В лесу стояла тишина, только сухие ветки да хвоя похрустывали под ногами у моих спутников.
"А ходить-то осторожно вы, сволочи, не умеете, хоть и натасканы для драки", — злорадно зачем-то подумал я, хотя во все глаза старался увидеть место установки последней гранаты… Вот она, шагах в тридцати моя елочка… двадцать шагов, только бы получилось. Передний от меня в трех шагах, задний тоже держится на расстоянии. Пятнадцать… Кудрявый приостанавливается и смотрит по сторонам. Ну иди же, иди козел! Молодец! Десять… Пять…Три… Вот она, в траве, моя проволока. Передний прошел, не задев ее и не заметив, я же, затаив дыхание, зацепил ее ногой и одновременно со щелчком бойка прыгнул на переднего бандита, накинув ему на горло наручники. Резко сжав ими горло, упал вместе с ним на землю, откатываясь в ложбинку.
Автоматная очередь с опозданием прошла над нами, но резкий взрыв гранаты оборвал ее. Просвистели осколки, глухо врезаясь в стволы деревьев, на голову посыпались срезанные ветки и кора. Противно запахло взрывчаткой. Удар локтем в бок привел меня в чувство. Кудрявый, держась одной рукой за наручники, стараясь освободить горло, другой бил в бок, пытаясь вывернуться из-под меня. Упершись ему коленом в спину, я резко сдавил горло наручниками. Руки его ослабли, по телу пробежала судорога, и он затих.
Осторожно опустив его на землю, я достал ключи и освободил ободранные наручниками руки, после чего прицепил их к поясу и стал собирать трофеи. Стараясь не смотреть на обезображенное смертью лицо Кудрявого, я снял автомат, боеприпасы, бронежилет, штык-нож и бинокль. После чего, держа наготове автомат, осторожно подошел к Басмачу, чьи ноги торчали из сосенок, куда отбросил его взрыв 600 г "феньки" (Ф-1). Ребристые осколки гранаты, от которых трудно укрыться, тем более вблизи, разнесли ему всю правую сторону лица, руки и ноги были изрешечены и залиты кровью. Так как я был уже тяжело нагруженный бронежилетом и оружием, поэтому пошагал к горе. Ну, что ж, господа вояки, война — так война! Вы сами этого хотели, когда решили убить меня! Только я не баран, который смирно идет на заклание, я дорого ценю свою жизнь, и не один из вас еще отправится на тот свет прежде, чем вы убьете меня.