Валента только плечами пожала.
***
Шала ждала его. Сидела на пороге с женой кузнеца, а на ее коленях подпрыгивал ребенок, норовил поймать выбившийся из платка рыжий локон. Шала опять была другой. Как тот диковинный зверек, который, если верить сестриной книжке, жил где-то в иноземных лесах. Зверек этот, перенеси его на новое место, менял и расцветку и форму на те, что более подходили обстановке. Вот и Шала, в лесу была растрепанной лесной ведьмочкой - ни за кого больше и не примешь. Во дворце наместника она превратилась в знатную даму, а тут, на улице кузнецов, больше всего походила на жену или сестру зажиточного мастерового: кофта из тонкого полотна, пестро расшитый жилет, красная с черным полотняная юбка. Голову ее покрывал белый шелковый платок, а маленькие кожаные туфельки, хоть она их и сбросила, валялись рядом.
- Пришел? - весело спросила Шала, отдавая ребенка матери. - Уж прости, нельзя было откладывать. Мы уезжаем завтра, на рассвете. Дантан так решил.
- Что-то он раньше не мешал тебе шастать тут поблизости. Не пойму я тебя, - не удержался Ардай.
Шала расхохоталась.
- Что ж, сын именя! Правильно, что не поймешь. Я не только чужие секреты храню, я и свои кому попало не доверяю. Идем, что ли?
Она за руку и завела Ардая в дом, а жена кузнеца с ребенком осталась на крыльце, и даже на них не взглянула, как будто не она была здесь хозяйкой, и кто бы ни заявился к зеленоглазой - ее это не касалось.
В крошечной комнатке окно было плотно завешено полосатой занавеской, а всего обстановки - большой сундук с устроенной на нем постелью: тюфяком, подушками, и брошенным поверх всего пестрым лоскутным одеялом. И еще зеркало висело на стене, большое, овальное, немного тусклое, в деревянной раме.
- Тут и переоденемся, - заявила Шала.
- Э... вместе? - смешался Ардай. - Давай ты сначала, я выйду. И ты не сказала, какая нужна одежда.
- Да погоди ты, - Шала выдернула из-под подушки два маленьких цветных платка, один повязала Ардаю вокруг шеи.
- Смотри в зеркало.
Он глянул и отшатнулся: в зеркале рядом с Шалой отражался совершенно другой человек, старше его лет на двадцать, и вовсе непохожий. И костюм на нем был чужой.
- Хороша одежка? Или не нравится? - хохотнула ведьма.
- Это... я?
- Ну а кто же? А вот это я, смотри, - она повязала и себе платок, и тут же раздалась, превратившись в дородную матрону лет тридцати.
- И как, нравлюсь? - на незнакомом пухлом лице смешливо блестели те самые зеленые, Шалины глаза - они у нее одной такие.
- Вижу, нравлюсь. Ну, вот и хорошо. А как, ты думал, мы пройдем в Обитель? Только в чужих личинах и можно. Зато нас хорошо встретят, не волнуйся. Уже ждут. Мы - дальние родственники твоей ненаглядной, понял? Ее дядюшка и тетушка, какой-то там воды на киселе. Ты купец, владелец хлебных барж и лабаза. А еще ты ее отца душеприказчик, понял?