– Спасибо, Глафира Кузьминична, за чай, пирожки, – поблагодарила я, поднимаясь из-за стола. – Нам надо идти.
Степа и Алина последовали моему примеру. Простившись с гостеприимной хозяйкой, мы решили взять тайм-аут до утра, хорошо отдохнуть, а завтра со свежими силами ринуться в бой.
– Все равно Лидии Громовой звонить уже поздно, – оправдывая наше решение, сказала Алина. – У меня подруга работает в институте металлов и сплавов. Я точно знаю, что там работают до половины шестого. А сейчас на часах без четверти шесть. Никого уже там давно нет, ни единой души.
– Там и с утра никого не было. Сегодня суббота, – напомнила я.
– Значит, сам бог нам велел отложить расследование до понедельника. Да и вообще, надо ли нам встречаться с первой женой Громова? Тетя Глаша сказала, что она яркая брюнетка. А в больницу приходит блондинка.
– Парик в наше время такая редкость, – протянула я.
– А с какой стати ей вообще парик на голову напяливать? Не забывай, что они давно разведены!
– Девочки, не спорьте, – остановила нас Степа. – Если вам интересно мое мнение, то к Лидии Громовой зайти стоит. Вдруг узнаем, кто еще может проведывать Павла Громова. Если нет, пойду устраиваться в психушку санитаркой.
Мне и Алине пришлось согласиться со Степой. В конце концов, не нам, а ей предстоит работать у психов. Работа малоприятная, к тому же опасная: одному богу известно, что на уме у психически больных людей.
К нашему приходу Хрюн выспался и немного оклемался. От ужина, правда, отказался, и даже ни разу не подошел к миске Бобби. Наш фокстерьер вновь почувствовал себя хозяином и даже рискнул тявкнуть на Степиного любимца. Хрюн не замедлил огрызнуться, но сделал это вяло, в полсилы, чем только приободрил Бобби. Пес вновь залаял, потом перешел на рычание и, чтобы закрепить произведенный эффект, щелкнул зубами.
Степа часто нам говорила, будто интеллект свиньи можно сопоставить с интеллектом трехлетнего ребенка. Мы ей не верили. То, что произошло дальше, подтвердило Степино заявление. Хрюн хмыкнул – только так я могу назвать звук, произнесенный свиньей, – и вразвалочку пошел в гостиную. Через минуту он вновь вернулся в кухню. В пасти он держал пустую коробку из-под конфет «Рябина в коньяке». В полной тишине, под недоуменные наши взгляды, Хрюн положил коробку на миску Бобби, потом пятачком поддел крышку, показывая нам, что там больше ничего нет и кто съел конфеты.
– Мои конфеты! Бобби, ты съел мои конфеты! – возмутился Олег. – То-то я гляжу, что пес разошелся не на шутку. Воровать у хозяина?! Да, ты пьян, дружок. Марина, Аня, как вы могли допустить, чтобы мои конфеты съел Бобби? – Олег переключился на нас. – Что за попустительство?! Животное, оно и есть животное. Ему все равно, что в пасть положить. Но вы-то! Не слишком ли жирно кормить собаку шоколадными конфетами? Вот что мне теперь есть? «Чаппи – сытный обед»? Или рискнуть погрызть вяленное свиное ухо?