– Алина Николаевна, да вы не переживайте так. Я могу поручиться за вас, – майор сменил гнев на милость, – при условии…
– Никаких условий! Вы меня разыграли, – догадалась Алина. – Вот портсигар. Не знаю я ни Моти, ни Жиги. Ошиблась я. Марина, за мной! – она пулей вылетела из кабинета.
– Сергей Петрович, а зачем вы приезжали?
– За портсигаром, – пожал тот плечами. – Я ведь читал заявление о краже сумки.
Сколько вас знаю, никогда не видел Алину с сигаретой.
– Да, Алина не курит, – подтвердила я.
– Зато как ворона любит все блестящее.
– Значит, вы только за этим приезжали, чтобы ее разыграть?
– Как Лидия Курочкина? – в ответ спросил Воронков.
– Состояние стабильно тяжелое. Мы как раз к ней ехали, хотели проведать.
– Похвально. А как поживает Стефания Степановна?
– Спасибо хорошо. Она решила дома остаться. Уборку затеяла.
– Как вам повезло с тетушкой, – позавидовал Воронков. – У меня такой нет. Ну что ж, не буду вас задерживать.
Я простилась с майором. Он направился к своему служебному автомобилю, я села в Алинину машину.
– Циркач, – пробурчала в его адрес Алина. – Не может, чтобы не поиздеваться над человеком. Ему все равно, кто перед ним: уголовник или честная женщина.
– Ну да, честная. Портсигар чужой не надо было брать. «Моте от Жиги». Как трогательно! От одной только надписи крутой уголовщиной несет.
Алина молча завела двигатель.
Вход в отделение реанимации нам преградила медсестра в сине-зеленой форме.
– Женщины, вы куда?
– Мы к Курочкиной.
– Ни в коем случае! У нас карантин.
– А родственникам?
– Разве вы родственники? – нахмурилась медсестра.
Прикинуться родственниками она нам не дала и, уловив в наших рядах секундное замешательство, рявкнула:
– Неродственников не пускаем – не положено! Да и родственников могу пропустить только при предъявлении паспорта.
– А сейчас у Курочкиной кто-то есть? – спросила Алина.
– То есть?
– Сестра к ней не приходила?
– Нет.
– Подождем, – сказала Алина и потащила меня за руку от двери в сторону. – Рано еще, – она посмотрела на часы. – С момента разговора прошло около часа. Ничего, появится. Возможно, она уже по больничным коридорам мечется, сестренку ищет, – с явным злорадством, предположила Алина.
Мы отошли к окну и стали ждать. Прошел час. Алина занервничала. Несколько раз она подходила к лестнице, прислушивалась, не идет ли кто снизу, присматривалась к каждой женщине, которая подходила к двери реанимационного отделения. Ни одна из них не была похожа на Лику Громову, а значит, и на Анну Курочкину.
Когда минутная стрелка обошла еще один круг, я не выдержала: