– Тебе не нравится мое общество?
– Да нет, но...
Застигнутый врасплох, он замялся, она же спокойно уселась напротив него.
– Виски? – спросила официантка, как будто давно была знакома с ее вкусами.
– Двойной.
Похоже, ее охватили угрызения совести.
– Надеюсь, ты не на мели?
Он покачал головой.
– Ты не из Парижа?
– Я из Лозанны.
– Это ведь в Швейцарии, да? Совсем недавно при мне говорили о Швейцарии. То ли вчера, то ли сегодня, не могу вспомнить, где именно.
– Это была молодая девушка?
– Не знаю. Но мне кажется, я слышала женский голос.
– В ресторане?
– Возможно. Я всегда хожу обедать в «Бильбоке» на площадь Мобер. Но не думаю, чтобы это было там.
– Вы живете в гостинице?
– Нет. У меня своя комната, где я могу готовить еду, когда мне этого хочется. Я пытаюсь вспомнить... Чтобы дважды за два дня столкнуться со Швейцарией – признайся, это занятное совпадение.
Продолжая говорить, она разглядывала его и, казалось, находила симпатичным.
– Ты в Париж надолго?
– Не думаю.
– Студент?
– Да.
– Твое здоровье.
При других обстоятельствах он, вероятно, переспал бы с ней, так как у нее был вид славной девушки с привлекательным телом.
Он махнул рукой официантке.
– Вы уже уходите?
– Да. Меня что-то клонит ко сну.
Он расплатился. Девушка вздохнула:
– Тогда пока!
Он помахал гитаристу и вышел. Моросил дождь, которого парижане ждали уже давно, так как здесь тоже, как и в Швейцарии, в сентябре не выпало ни капли.
На всякий случай он заглянул в «Червовый туз», где хозяин подал ему по долгу службы порцию рома. Ему не хотелось пить, но отказаться он не решился.
– Не приходила?
– Нет.
Сегодня вечером разгуливали по залу, играя на инструментах, трое – все с длинными волосами.
От рома у него окончательно подкосились ноги, и ему стоило некоторого труда добраться до своей гостиницы на улице Гей-Люссака.
Он проспал до десяти утра и в очередной раз проснулся с неприятным вкусом во рту.
"Боб уходит из дома до того, как приносят почту. Если почтальон отдаст письмо Матильде, она отнесет его в комнату брата.
Если вдруг она оставила его внизу и если, что еще менее вероятно, моя мать встала рано, то та узнает мой почерк и не сможет сдержать любопытства".
Так она рассуждала в поезде. Она не драматизировала ситуацию и не думала ни о том, что ей предстоит совершить, ни о том, как она это сделает.
Что решит брат, когда прочтет ее письмо? Расскажет ли он о нем отцу? Вполне вероятно, что да. Они хорошо ладили между собой, и Боб часто поднимался в мансарду, чтобы поболтать с ним.
Сказал ли он ему о самоубийстве? Или же сообщил только об исчезновении, являвшемся, в общем-то, своего рода побегом?