Она тянула время. Злилась на себя, что не выказывает большей решительности. Это было не из-за трусости. Она не цеплялась за жизнь.
Напротив, мысль, что вскоре она с ней расстанется, придавала ей некую легкость, которой она не знала прежде. Ей не нужно больше нести бремя своей маленькой личности и тревожиться о своем будущем. Ни для нее, ни против нее уже ничего нельзя было сделать.
Она разглядывала витрины, дивясь, что в них было выставлено, как будто никогда их прежде не видела. Возле распахнутой двери торговец москательными товарами, в длинном сером халате, громоздил один на другой пластмассовые тазики. В парикмахерской, неподвижные и молчаливые, дожидались своей очереди две женщины.
Давно уже она не делала в парикмахерской причесок, не мыла там волос. Это было почти как искушение. Ей бы хотелось хоть раз в жизни выглядеть красивой.
Она вошла и обратилась к стоявшей за стойкой девушке:
– Скоро освободится парикмахер?
Было слышно, как он работает по другую сторону занавески в цветочек.
– Боюсь, сегодня он уже не освободится. Его ждут эти две дамы, на четыре часа у него назначена одна клиентка, а на пять другая.
– Благодарю вас.
Тем хуже! Она не собирается бегать по всему кварталу в поисках свободного парикмахера.
У нее устали ноги. Она много ходила накануне вечером.
Она повернула назад и вернулась в свою гостиницу, прозаически называвшуюся «Отель Модерн» [2]. Она улыбнулась молодой женщине в офисе. Малыша там не было. Может, он спал в другой комнате?
– Желаете взять свой ключ?
– Да, пожалуйста.
– Хорошо пообедали?
– Очень хорошо.
– Наверное, у Марио.
– Я не посмотрела на вывеску. Это в ста метрах отсюда.
– Значит, у Марио. Там очень чисто, и готовят они очень хорошо.
Люди говорят, чтобы говорить. В глубине души они, возможно, боятся тишины. Разве не из-за этого ей делалось не по себе в доме на авеню де Жаман?
Отца практически не было слышно. Хотя все знали, что он наверху, но его присутствие не было заметно. Мать часть дня проводила одна в своей комнате, а остальное время-с приятельницами: либо в гостиной, либо у одной из них, либо в «Новом кружке».
Слышно было только Боба, когда, возвращаясь с занятий, он взбегал по лестнице.
Она медленно поднялась на свой этаж, сделав остановку лишь на первой площадке, чтобы посмотреть назад.
Это был конец. Она уже не могла отступить. У нее на лице читалась некоторая грусть.
Если бы только она была сильнее? Если бы у нее нашлись силы попробовать еще раз? Но она пробовала уже столько раз!..
Она повернула ключ в замке. Комнату пересекал солнечный луч.