Она застыла и какое-то время с недоверчивым видом смотрела на отца.
– Это правда, и так поступишь?
– Да.
Тогда она бросилась к нему и крепко-крепко поцеловала его в заросшие бородой щеки.
– Ты отличный мужик, папа.
– Только совсем не обязательно говорить об этом матери. Не сейчас по крайней мере. Я сам выберу момент и скажу ей правду.
– Ты-то ведь понимаешь, что я бегу не от вас?
– Понимаю. Когда ты была маленькой, ты, случалось, довольно часто поднималась ко мне. Садилась в углу и молча смотрела, как я пишу. Ты уезжаешь завтра?
– Завтра вечером, тем же экспрессом.
– На этот раз меня не будет на вокзале. Я не жажду показывать перед всеми свое волнение.
Она вновь очутилась в своем номере на улице де ла Арп. Поужинала Одиль в поезде. Было уже начало двенадцатого, но ее тянуло на улицу, хотелось слиться с толпой. Света под дверью Альбера Талабара не было, и Одиль ощутила разочарование. Уж не ревнует ли она? Возможно.
Разве было не естественно, что у него в его годы была в жизни женщина или даже не одна?
Направившись в сторону Сен-Жермен-де-Пре, она обнаружила бар с высокими табуретами. Заказала порцию джина.
Она смотрела по сторонам и наслаждалась, и тут у нее возникло желание послушать музыку. Это можно было сделать неподалеку отсюда. Оказавшись среди шикарной, разодетой публики, она ощутила некоторую растерянность.
Ее отец повел себя потрясающе. Незадолго до ее отъезда он поднялся к ней в комнату и вручил ей банкноту в тысячу швейцарских франков.
– Столько же я буду посылать тебе каждый месяц почтовым переводом. На первых порах тебе потребуется немало денег.
– Я попросила Боба, чтобы он прислал мне мой мопед. Ты разрешаешь?
– Ну разумеется. Он же твой.
– Еще я забираю гитару. Игра на ней – это единственное, что у меня получается почти что хорошо.
Она любила садиться на край кровати и пробегать пальцами по струнам.
– А еще я взяла свой проигрыватель. Надеюсь, ты не сердишься?
– Нет. Я тебя понимаю.
Он не прослезился. Вместе с Бобом они проводили ее до такси. Мать осталась в гостиной и приподняла край шторы.
– Прошу тебя только, будь осторожной.
– Обещаю. Лучше не провожать меня до вокзала.
У нее был тяжелый багаж, и ей пришлось взять носильщика.
– Перебираемся в Париж? – заметил, удивившись, носильщик.
Он хорошо ее знал. Часто подносил ее багаж.
– Взрослеем, да?
Она вернулась в свою гостиницу и решила распаковать чемоданы. Гитара разместилась в углу комнаты, проигрыватель – на одном из двух ночных столиков. Она поставила пластинку и принялась развешивать одежду в платяном шкафу. Ей едва хватило там места. То же самое было и с выдвижными ящиками, в которые поместилось только нижнее белье.