— Что это ещё за фото такие? Знаешь же, что мне неинтересна вся эта ерундистика. Это пусть подружки Агнии и придурочные посетители галерей охают над моими портретами, мне это всё до одного места.
— Ну, что ты за человек? Посмотреть, что ли, сложно? — хмурится Фил, протягивая мне телефон. Нет, он всё-таки задался целью меня доконать сегодня. И так голова после вчерашнего гудит, а тут он со своими тайнами Мадридского двора. Как маленький, в самом деле. — Полистай, не выделывайся. Птичка старалась, бегала туда-сюда на жаре, а его смотреть не заставишь.
— Хорошо, но учти, что делаю это только ради Птички.
Беру телефон, всем своим видом показывая, в каком месте я видел эти фотографии. Искренне не понимаю, что там может быть такого необычного, что прямо-таки шокирует меня до потери потенции.
— Ты листай-листай. — Филин отбрасывает в сторону грязную тряпку и делает глоток из порядком опустевшей бутылки. — Обещаю, что понравится.
Сначала не могу понять, что же в этих разноцветных картинках должно меня так уж сильно заинтересовать. Ну, Зелёная поляна, люди, мотоциклы, заезды разных клубов. Замечаю Фила, Брэйна, себя во множестве вариаций. То здесь, то там огнём вспыхивает, озаряя, кажется, всё кругом, рыжая шевелюра Роджера, вокруг которого неизменная толпа восторженных поклонников.
— Не понимаю, — бурчу себе под нос, бросая взгляд, полный недовольства, на Фила. — Что я здесь не видел? Или ты хотел мне показать, как роскошно горит ярким пламенем роджеровая бородища? Спасибо, но я и раньше его в полуденных лучах лицезрел, в этот раз мог обойтись без сего дивного зрелища.
— Да успокойся же, невозможный ты человек! Листай дальше и скоро поймёшь, что я уж точно не на Роджера предлагал тебе взглянуть.
И вскоре действительно понимаю, что Филин имел в виду, когда так настойчиво всовывал мне в руки свой телефон. На фото появляется та девушка, которая приходила с сыном в нашу палатку. Её мальчуган светится счастьем, позируя на фоне мотоциклов, наполненный чистым восторгом до последнего предела. Мне кажется, что я узнаю в этом большеглазом карапузе нас с Филом — таких, какими мы были в детстве. Таких, какими я ещё помню нас.
— Ну, что? — допытывается неугомонный Филин, глядя на меня из-под полуопущенных век. Я слишком хорошо знаю этого засранца, чтобы понимать: он что-то задумал. — Понял? Или нужно популярно пару раз объяснить?
— Что? Вообще не понимаю, чего ты ко мне пристал с этими фото?! — Встаю с дивана и с хрустом разминаю затекшую шею. Если он сейчас решит устроить сеанс психоанализа, то я его пошлю в задницу. — Красивые кадры, я прелесть, вы красавцы, всё как обычно. Можешь передать Птичке мою благодарность, поклон и восхищение её безграничным талантом.