Страх...
Если бы можно было хоть одной живой душе признаться, чего я так сильно боюсь, что выбивает почву из-под ног, заставляя вздрагивать от малейшего звука, сто?ит остаться одной, но нет — в моей жизни не осталось людей, которым смогла бы доверить свои тайны. Да и те, кто были свидетелями событий, положивших начало моей паранойе, или в могиле, или разбежались прятаться в самые дальние углы. Поэтому, даже если удаётся встретить кого-то из той, прошлой жизни мы, сломя голову, несёмся в противоположные друг от друга стороны.
Дважды в год я приезжаю на кладбище, занесённого пеплом моих потерь, города, и там, среди заброшенных, поросших травой и присыпанных пожухлой листвой могил нахожу одну, к которой меня тянет неодолимой силой.
Эдик.
Мой дед.
Он предупреждал меня — пятнадцатилетнюю дурёху с гнилой кучей протестов и амбиций вместо мозгов, что моя жизнь однажды рухнет, если не одумаюсь и не перестану нестись на полной скорости в зияющую пропасть. Но разве кто-то в пятнадцать будет слушать советы тех, кто их любит? Нет, не слушала и я, а жаль.
Но только сейчас, когда прошло столько лет я, сидя возле могилы деда, понимаю, как он был прав. Только один он и знал ответы на все мои теперешние вопросы, но мне уже их некому задать.
И уезжаю я, приехав лишь на несколько часов, чтобы когда-нибудь снова вернуться. Обернувшись на прощание, всегда смотрю на покосившийся памятник, кучки собранных мною листьев, вырванную траву и надеюсь только на одно — что дед всё-таки смог меня простить. Ну, хотя бы перед смертью он же смог?
Мысли о деде острой иглой впиваются в мозг, снова ранят сердце. Он так глупо, так жестоко и рано ушёл из жизни, что думать об этом нет ни сил, ни смелости.
Смерть Эдика, как бы я этому не сопротивлялась, целиком и полностью моя вина. Потому что оставила деда на растерзание Никиты, который однажды разорвал на клочки карту моей жизни, где ещё возможен был маршрут к счастью.
Женечка сопит рядом, иногда о чём-то болтая во сне. Его голосок, словно трель маленькой разноцветной птички, ласкает слух и дарит надежду. Потому что только ради него я однажды нашла в себе силы жить. Только ради него согласна вытерпеть абсолютно всё. Пусть и много ошибалась в прошлом, но однажды, почти шесть лет назад, почувствовав его у сердца, смогла собрать себя в кучку и попытаться выжить.
Рассвет окрашивает небо в цвета? лотоса и розовой призмы — нежные переливы оттенков, из которых рождается новый день. Больно ли облакам, когда их касается своими лучами обжигающее солнце?
Наливаю себе стакан воды и залезаю на подоконник, чтобы лучше рассмотреть небесные метаморфозы. Я люблю рассветы — они похожи друг на друга, но каждый неповторим по-своему. И снова, раз за разом, глядя на алеющее в утренней дымке небо, надеюсь, что именно сегодня всё снова будет хорошо.