Я несу этот груз один, почти смиренный в своём покаянии.
И после всего того ужаса у меня условный рефлекс срабатывает: любые виды дури доводят до белого каления, и даже не пытаюсь с этим бороться. И да, я искренне считаю, что всем, кто торгует шмалью нужно отстреливать яйца и оставлять подыхать голожопыми на морозе.
— Витя, послушай меня, пожалуйста, — просит Жанна, вытирая слёзы, размазывая косметику по лицу. Всегда такая идеальная, сейчас какая-то помятая и истрёпанная, жалкая.
Но во мне нет сочувствия к ней — все свои слёзы она заслужила, как бы ей ни казалось по-другому.
— Я не дам тебе денег, — заявляю, отворачиваясь. — Ищи их где-нибудь ещё.
Только хочу захлопнуть дверь кабинета, но Жанна с какой-то почти невероятной силой удерживает толстое дерево, не давай закрыть замок.
— Какого чёрта ты вообще тут устроила? — ору, теряя терпение, а за спиной издаёт странный горловой звук Роджер, успевший уже вернуться из основного зала и оккупировать кожаный диван.
Чёрт, более неудачного времени для визита Жанна не могла найти.
— Ты Гену знаешь? — истерически кричит она, когда я уже почти отдал распоряжение охранникам вывести эту идиотку из клуба от греха подальше.
Чёрт, а она каким боком в курсе? Такое чувство, что вокруг меня носятся какие-то вихри интриг и заговоров, а я хлопаю себя ушами по щекам. Неприятно чувство, отвратительное.
— Допустим.
— Витя, поговори со мной, пожалуйста! Я не из-за денег пришла, клянусь!
Что-то в её словах, тоне есть такое, что заставляет на миг отбросить гнилую память о поступках этой женщины и впустить в кабинет.
— У меня мало времени, потому в темпе.
— А этот тоже тут останется? — спрашивает Жанна, указывая пальцем на сидящего на диване Роджера. — Не уйдёт?
Вот не может эта дура нормально себя вести, обязательно нужно выпендриться, свой склочный характер проявить.
— Не уйду, — важно кивает Роджер и ухмыляется. — Я же знаю, как ты меня любишь, потому не буду лишать удовольствия лишний раз полюбоваться моей дивной красотой.
Он склабится, издевается, а Жанна шипит и демонстративно поворачивается к Роджеру спиной.
— Говори, давай, — приказываю, нетерпеливо взмахивая рукой.
— Я хотела тебе сказать, что Гена меня шантажом заставляет повлиять на тебя, чтобы ты принял его обратно на работу. У него какие-то дела тут, в клубе — деньги, наверное, ворует из кассы или водку бодяжит в баре, я не знаю, — потому для него очень важно здесь остаться. Вот.
Она переводит дыхание, потому что, пока говорила, не сделала ни единой паузы, словно боялась, что остановлю её, и она не успеет сказать всё, что хочет.