Но не успеваю ничего сделать, а Викинг одним движением перекатывает меня на спину, нависая сверху, а я задыхаюсь от нахлынувших эмоций. Грозовые глаза потемнели от желания почти до черноты.
— Мне нужно быть осторожным, — говорит, касаясь губами шеи, щекоча бородой. — Но, чёрт возьми, я не умею терпеть рядом с тобой.
— И не надо, потому что я тоже не умею. И не хочу, чтобы ты учился.
Он усмехается, а у меня внутри всё переворачивается от того, до какой степени я люблю этого мужчину. Не глазами, нет, хоть он и очень красивый. Душой, которая, будто бы привязанная незримыми нитями, тянется за ним.
Обвиваю ногами его талию, а из широкой груди вырывается гортанный звук, а между тёмно-русых бровей пролегает глубокая складка. Он сверлит меня взглядом, впитывает мой образ, а я плавлюсь от этого, растекаюсь, почти потеряв голову от желания и любви.
— Я люблю тебя, моя валькирия, — говорит Викинг, медленно и до головокружения нежно входя в меня. Он не торопится набирать темп, подспудно опасаясь нанести какой-нибудь вред ребёнку, а я и не подгоняю.
Нежный Викинг мне тоже нравится.
И когда засыпаю, насытившаяся, довольная, в коконе из одеяла и сильных объятий, понимаю, что вот теперь абсолютно счастлива.
28. Викинг
— Знаешь, друг, никогда не думал, что нам придётся организовывать похороны белобрысой, — усмехается Карл, потирая воспалившиеся от недосыпа веки. — Если бы кто мне сказал об этом двадцать лет назад, ржал бы.
Я откидываюсь на спинку автомобильного сидения, вытягиваю, насколько возможно, ноги и молчу, потому что это и правда, кажется каким-то сном. Смерть Жанны не даёт мне покоя. Ну не могу я поверить, что это она сама в петлю полезла, вообще не могу. Такие люди, как Жанна, не заканчивают жизнь самоубийством. Тогда почему?
— Знаешь, — говорит Роджер, повернувшись к нам и закинув руку на подголовник, — чует мой хвост, её кто-то вздёрнул.
— Экстрасенсы вы чёртовы, мысли читать умеете, что ли? — Открываю глаза и встречаюсь с насмешливым взглядом Роджера. Карл рядом загадочно молчит. — Я только что об этом думал. Но если честно, меня пусть это и парит, но не до такой степени, чтобы разбивать ноги в кровь в поисках виновника.
— Жестокий ты, Витёк, — смеётся Роджер. — Неужели неинтересно?
Любопытный какой, смотрите на него.
— Я в её смерти не виноват, в петлю её не засовывал, потому не вижу причин перениматься.
И я не лукавлю, потому что и так мы все сделали для неё больше, чем она заслужила, а отмщение её души — не наши проблемы.
— Она была гадкой бабой, — весомо заявляет Карл и с этим сложно спорить, — но, судя по тому, что она угрожала мне компроматом, не удивлюсь, что и ещё на кого-то накопала дерьма.