— А ты бы какую скидку дал?
Извращенец снова развернулся ко мне, наградив очень странным взглядом.
— Точно не пять процентов, — в чёрных глазах промелькнуло что-то мучительное и даже злое. На кого злится? На меня?
— А сколько?
Его рука осторожно легла мне на затылок и прижала мою голову себе к груди так, что я больше не видела охваченного внезапным смятением лица.
— Спи.
— Ответь!
— Пожалуйста, Аня. Просто спи. Ладно? И прости меня.
— За что?
— А не за что?
— Прощаю. Но больше так не делай, — попыталась улыбнуться, чувствуя, как ком к горлу подступил от неприятного предчувствия.
— Сделаю хуже, Аня. Скажи… ты же чувствуешь Это?
— То, что ты бредом обозвал?
— Да.
— На что Это похоже?
— На желание спуститься и перегрызть глотки всем, кто видел тебя без одежды. Двадцать семь человек. Я запомнил каждого, — признался Тео, а у меня снова защемило в груди.
— Можем проверить, спустись к ним голым, и я сравню ощущения.
Беззвучный смешок, а затем вымученное:
— Аня…
— Что?
Не ответил. Уснул. Взял и уснул! И что мне делать после всех этих признаний? А ещё на первом этаже началось что-то невообразимое. Толпа пьянчуг скандировала одно единственное слово:
— Шорох! Шорох! Шорох!
Что же шиншилла там такое творит? Растолкать Тео и сводить посмотреть.
Крик, визг, улюлюканье.
А ещё сквозь дверь просачивается аппетитный запах жирного и жареного.
— Кто хочет бросить вызов нашему крошке Шору? — проревел Лили.
Оставаться в комнате! Не думать о еде, не думать о веселье, творящемся внизу, не думать о Тео, который убьёт меня и всех посетителей.
— Шорох, Шорох, Шорох!
Чем дольше я лежала, тем сильнее усиливался аппетит. Начала прокручивать в голове диалог Алекса с официантом. Вспомнила каждую деталь обсуждаемых ими блюд, каждое название соуса. Перетерпеть! Усну, и всё пройдёт, а утром странная парочка обязательно покормит меня. Яичницей с помидорами и лучком, например?
О боже! В животе заурчало так, что удивительно, почему Тео не проснулся. Может, разбудить его? Не откажет же он в такой мелочи — поесть. Заглянула в лицо наглой морде. Во сне он в одночасье растерял своё пугающее обаяние, став обычным парнем. Ну почти обычным. Обычным парнем, превращающимся в разное зверьё. Для своего мира он, должно быть, сама заурядность. И ресницы такие красивые наверняка у каждого второго и полуотрытые губы, гипнотизирующие меня сильнее, чем запах из таверны. А это идея! Я поцелую мерзавца, перекинусь в неприметное существо и стяну со стола куриную ножку. Это же ими так вкусно пахнет?
Идиотская идея. Кто-то из постояльцев голову мне проломит за такую наглость.