Лейтенант казался все более смущенным. Он по-прежнему наблюдал за собеседником, но перестал его понимать, словно поведение Стива было для него непостижимым.
— Вы все еще хотите видеть его?
— Да.
— Сейчас?
— Как можно скорее.
Марри вышел. Стив встал и подошел к окну, собираясь с мыслями. Он слышал стук двери, шаги нескольких человек взад и вперед по коридору. Через довольно долгий промежуток времени первым вернулся лейтенант и, не прикрыв за собой дверь, сел за стол.
Вторым вошел Сид Хэллиген в наручниках, за ним следовали инспекторы ФБР.
Все, кроме лейтенанта, стояли. Кто-то закрыл дверь.
Стив все еще смотрел в окно. Голова его была опущена, кулаки сжаты, лицо бескровно. Руки свисали вдоль туловища, на лбу и над верхней губой блестели капли пота.
Наконец он закрыл глаза, напрягся, словно собирая всю свою энергию, медленно повернулся и оказался лицом к лицу с Хэллигеном.
Лейтенант, наблюдавший за обоими, увидел, как постепенно усмешка сползла с лица арестованного. На секунду Марри испугался, что ему придется вмешаться, и даже привстал с кресла: Стив, глаза которого, казалось, не могли оторваться от глаз оскорбителя жены, весь подобрался, тело его как бы налилось свинцом, челюсти резко обрисовались. Правый кулак приподнялся, и Хэллиген, понимая, что за этим может последовать, поднес стянутые наручниками кисти к лицу и бросил испуганный взгляд на детективов, словно призывая их на помощь.
Оба не произнесли ни слова. Не слышалось ни малейшего шороха. Вдруг Стив расслабился, тело его обмякло, плечи опустились, лицо дрогнуло.
— Простите… — пробормотал он.
Окружающие так и не поняли, извиняется он за удар, который так и не нанес, или за что-нибудь другое.
Теперь Стив мог смотреть на Хэллигена с тем выражением, которое уже было на его лице, когда с ним разговаривал лейтенант, и которое стало характерным для него со вчерашнего вечера. Он смотрел на Хэллигена долго, словно принуждая себя, потому что считал это необходимым, перед тем как начать новую жизнь. Никто и не подозревал, что, подняв кулак, он собирался ударить не преступника, а как бы самого себя: в глазах арестанта он прочел нечто из своего собственного прошлого, которому бросал вызов.
Он увидел конец пути и мог теперь смотреть по сторонам, вернуться к повседневной жизни. Он обвел присутствующих взглядом и, с удивлением заметив, как они взволнованны, произнес обычным тоном:
— Кончено.
Потом добавил:
— Благодарю, лейтенант.
Если у них есть к нему вопросы, он готов ответить.
Теперь все это не важно. Ненси тоже держалась молодцом.