Я вздохнула. Огляделась еще раз. На втором этаже редакции находились кабинеты самых лучших дядиных журналистов. Сюда-то и посторонние не допускались, потому и царили в большинстве своем тишина и покой. Взгляд мой скользил по рядам глухих дверей, отмечал таблички, на которых были написаны имена и фамилии. Вон, в самом конце коридора кабинет Тома Брайта, святая святых, туда и дядя-то частенько с опаской входил, а рядом с ним кабинет господина Молара, чуть ближе к лестнице обретается леди Истар.
Так… озарение пришло внезапно. Точно вспышка.
— Ну конечно! — воскликнула я и даже подпрыгнула на месте. — И как это я сразу не догадалась?
Круто развернувшись, я влетела в приемную.
Малкольм, сидевший за своим столом и важно что-то разглядывающий на листе бумаги, аж подскочил от неожиданности.
— Что? — возопил он, подрываясь с места и бросаясь мне наперерез. — Туда нельзя! Господин главный редактор занят!
Он и, правда, попытался меня не пустить. Меня! Но я оказалась быстрее и наглее. Оттолкнув мерзкого секретаришку с дороги, я влетела в кабинет дяди и захлопнула дверь прямо перед носом у Малкольма.
Дядя Фил сидел за своим столом, на том же самом месте, где я его и оставила несколько минут назад и, нацепив очки, что-то увлеченно рассматривал.
— Ри? — он удивленно вскинул голову, когда я вбежала в его кабинет. — А что….
Но я не обратила на него никакого внимания. Решительно прошла к шкафу, что гордо возвышался вдоль одной из стен и, распахнув дверцы, практически нырнула во встроенный туда бар. Весело зазвенела посудой и бутылками, пока не отыскала собственно то, ради чего и вернулась.
Прижав к груди непочатую бутылку лучшего коньяка — а дядюшка мой в этом толк знал определенно, — я вынырнула обратно и с победным выражением на лице, обернулась к дяде Филу. О, это надо было видеть! У него было такое выражение, такое… глаза выпучены, рот открыт, очки на бок съехали… Я даже пожалела о том, что у меня под рукой не было магического кристалла. Такие моменты нужно запечатлевать. Горестно вздохнув, понимая какого компромата лишаюсь, все еще прижимая бутылку к груди, я, гордо расправив плечи, поплыла к выходу.
И только взялась за ручку двери, как сзади раздалось:
— Растешь, Рианка, растешь. Не ожидал от тебя, если честно. Но, что уж тут, моя школа.
И вот эти слова для меня, как бальзам на душу подействовали. Так хорошо сразу стало, тепло внутри разлилось, а за спиной точно крылья выросли. В приемную я прямо-таки выпорхнула. Дверь за собой прикрыла аккуратненько и даже Малкольму улыбнулась, от чего противный секретарь едва мимо стула не сел.