Эл взяв меня за плечи, повернул к двери и тихонечко подтолкнул.
— Пойдём, не будем им мешать, — сказал он.
Взглянув ещё раз на счастливых мужчину и женщину, с нежностью разглядывающих своего малыша, я вышла, следом за Элерандиэлем, прикрыв осторожно дверь. Стоило ступить за порог, как эмоции, усилием воли сдерживаемые в комнате, вырвались наружу. Слёзы побежали из глаз, и я, не зная почему, повернувшись к Элу, уткнулась в его широкую грудь.
— Ну что ты, девочка моя, всё же хорошо, — прижав к себе, прошептал он, и, потом, слегка отстранив, приподнял моё, мокрое от слёз лицо за подбородок. Улыбнувшись, провел пальцем по щекам, — милые веснушки. Сама захотела, или подруга постаралась?
— Подруга, — тяжело вздохнув, улыбнулась в ответ, и заглянув в голубые смеющиеся глаза, добавила, — Эл, спасибо, тебе.
После всех переживаний этого дня я чувствовала себя совершенно опустошённой. Сил хватило лишь на то, чтобы с трудом передвигая ноги, спуститься по ступеням на первый этаж трактира, и отвечать «да» — «нет» на все вопросы, задаваемые друзьями. От более развёрнутых объяснений, язык начинал заплетаться.
Видя моё состояние, Эл открыл портал в дом лорда Саруша, и, подхватив мою обессиленную тушку на руки, перенёс сразу в гостиную. Друзья, без раздумий и мук совести, попрощавшись с радушными хозяевами трактира, тут же воспользовались этим порталом, чтоб не утруждать себя обратной дорогой.
Меня усадили в мягкое кресло, принесли горячего чая, поэтому когда Арэн и Элерандиель, в присутствии остальных, включая лорда Саруша и Шлёпика, стали обсуждать смешение крови и эффект от этого, я уже слегка придрёмывала, время от времени открывая глаза, если слышала какое-либо интересное высказывание. Меня вопросами больше не тревожили, и я, не заметив как, уснула спокойным сном без сновидений.
Утро встретило меня яркими солнечными лучами, бьющими в распахнутое окно комнаты, и громкими воплями Шлёп Шлёпыча раздающимися откуда-то снизу.
— И чему я тебя только учил, балбес неразумный, — отчитывал кого-то домовой, — так всю стену лбом пробьёшь, вон уже вмятина какая осталась, а мне потом заделывай это безобразие. Говорю же тебе, пускай впереди себя волну. Куда ты несёшься, выпучив глаза и вывалив язык?
Заинтересовавшись происходящим, я выглянула в окно. На подоконнике первого этажа, сидел домовой, а у стены дома, виновато склонив голову, стоял Черныш.
— И что здесь происходит? — поинтересовалась я, высунувшись посильнее, чтобы лучше рассмотреть происходящее.
— Оп-па, попались, — выдал домовой, — расходимся мигом.