— Ласси, Ласси…. — шептал он, поглаживая ее по спине, а она, не видя, чувствовала его улыбку.
— Это несправедливо, — заметила она, наконец, удобно устроившись у него на груди.
— Что несправедливо, — удивился гард.
— Несправедливо то, что ты знаешь мое имя, а я твое нет, — с недовольством в голосе заявила она. — Как мне тебя называть?
— А как ты хочешь? — его ладонь прошлась по ее щеке, затем спустилась на шею, плечо, скользнула по руке, потом ей на спину и сжала то, что ниже.
— По имени, — выдохнула Лас, казалось, очевидную истину.
— Только по имени и никак иначе? — отчего-то удивился он и перевернулся, отчего Лас тоже оказалась лежащей на боку. — Как бы ты хотела меня называть? — гард зарылся лицом ей в волосы.
Делиться сокровенным в такой обстановке, особенно когда ее ненавязчиво поглаживали по груди, по бедрам, по животу, показалось восхитительно приятным удовольствием. Она могла поделиться всеми своими тайнами, выболтать все секреты, но с нее стребовали только один.
— Как? — предвкушающе улыбнулась она и прошептала: — Милым, любимым, желанным….
Позади нее раздался тихий вздох, а крепкая ладонь тесно прижалась к ее груди, заставляя тяжело выдохнуть уже Лас.
— Единственным, — шепнула она еле слышно и оказалась прижатой к мужскому телу настолько крепко, что перехватило дух. Ласси поерзала, пытаясь освободиться, но добилась только протяжного «Ла-асси-и». Гард ее так и не отпустил, а для верности захвата прижал ее ноги к кровати коленом. Она снова взбрыкнула, уже не желая освободиться, а для того, чтобы подразнить. Мужчина тяжело дышал, будто постанывал, а его ладони беспрестанно скользили по ней, распаляя еще больше. Лас целенаправленно потерлась о то, что упиралось ей в бедро, получив в ответ довольное рычание. Она повторила движение, однако, не успев выдохнуть, оказалась под мужчиной.
— Ты сама напросилась, — обжигающе прошептал он в ухо и, приподняв ей бедра, заставил охнуть уже ее саму, а потом и вовсе скатиться в новую пучину наслаждения. — Любишь меня? — слышала она его такой близкий и одновременно далекий голос и кричала: — «Да!» — потому что уже не могла не кричать.
— Будешь моей? — допытывался он снова, и у Ласси не было другого ответа как «Да!». — Единственной? — и она отвечала: — Да, да, да!
Лас не помнила, как уснула, и проснулась уже от стука в дверь и бабушкиного голоса:
— Вставай, дорогая!
Стоило ей открыть глаза, как немедленно вспомнилась страстная ночь и гард в ее кровати. Охнув, Лас развернулась, но оказалось, что она одна, более того на ней были и ночная рубашка, и панталоны. Неужели все приснилось?! Не надо было подходить к зеркалу, чтобы понять, что всю ее залила краска. Неужели она могла такое нафантазировать?! Ласси даже закрыла лицо руками и могла бы просидеть так еще долго, если снова в дверь не постучала бабушка.