— И ты это видел своими глазами, — с пониманием кивнул Рахметов.
— Да. Видел. И запомнил на всю жизнь. Стоит подумать об этом — и картинка тут же всплывает перед глазами, словно все только вчера произошло.
— Держись, Федь. Надо уже как-то отпустить свое горе, — попытался поддержать друга и босса начальник СБ.
— Я-то отпустил бы, — вздохнул Лукьянов. — Оно меня не отпускает.
— Я вспомнил! Именно эти слова, — Рахметов помахал бумажкой с записью, — я тебе тогда и сказал! И ты потом повторил пару раз «в порядке, в порядке»… Получается, твои припадки начинаются из-за этой безобидной фразы?
— Похоже на то… — Федор, наконец, сумел успокоиться настолько, чтобы сделать еще глоток чаю и поставить чашку на столик.
Рахметов тоже одним большим глотком допил чай. Хлопнул решительно по столу ладонью:
— Прикажу своим, чтобы никто не смел произносить при тебе этих слов.
— Спасибо, Юра. Вот только проблемы это не решит.
— Ну да, не решит, — нехотя признал Терминатор. — Тогда что ты предлагаешь? Никому ничего не говорить?
— Я ничего не предлагаю. Надеялся, ты сможешь подсказать, что делать с этой информацией. Ну, кроме запрета на использование кодовой фразы…
— Пока не знаю, Андреич, но обещаю: я займусь этим вопросом.
Начальник СБ обещаниями просто так не раскидывался, и Лукьянов сразу вздохнул посвободнее:
— Спасибо, что не бросаешь меня наедине с моими проблемами, Юра.
— Твои проблемы — мои проблемы. Для того я и нужен, чтобы их решать, — обозначил свою позицию по этому вопросу Терминатор и добавил с усмешкой: — А Фифа-то еще и наблюдательная, значит. Умеет замечать и сопоставлять факты.
— Фаина вообще чудесная девушка! — посветлел лицом Лукьянов. — Кстати, я же ей позвонить хотел.
— Ну, тогда звони, а я пойду, покумекаю над тем, о чем мы тут с тобой базарили.
— Хорошо, Юра, иди, — отпустил Рахметова Федор.
Как только за спиной начальника СБ закрылась дверь, Лукьянов нащупал в кармане смартфон, вынул и набрал заветный номер. Мужчине очень хотелось увидеть Фаю, а еще лучше — обнять ее, прижать к себе хотя бы на пару минут, чтобы прочувствовать всем телом, что она — не выдумка, не плод его вконец обезумевшего воображения, а живая реальная женщина. Но, если увидеть и обнять нельзя, то хотя бы услышать ее голос.
Это желание сбылось с третьего гудка в телефоне:
— Але, слушаю вас, Федор Андреевич, — послышался мягкий грудной голос Филимоновой.
— Да… Это я. Доброго вечера, Фаина, — Лукьянов обрадовался тому, что Фая узнала его сразу: значит, внесла его номер в память своего телефона. Значит, ждет его звонков. — Я бы хотел встретиться с вами завтра… если вам будет удобно.