— Их отстреливают?
— Они сами умирают, — тихо произнес оборотень. — В какой-то момент у колдуна, стоящего на пороге помрачения рассудка, останавливается сердце. Поэтому я и говорю — Ильси не дожила бы.
— Но магия же вот она уже.
— Эти крохи и капли не заметны для Картрис, к тому же, — он потер подбородок, — это бы уже не помогло. Я неуверен, что перерождение поможет.
— Не понимаю.
— Объяснение будет довольно кривеньким, но я попробую. По крайней мере мне так объясняли. Смотри, если у матери украсть ее дитя, то она может просто страдать, а может сойти с ума от горя. По настоящему сойти с ума. И если ей этого ребенка вернуть, то сумасшествие никуда не денется. Она может даже и не узнает своего ребенка, а если узнает, то… Там куча вариантов, — он горестно махнул рукой. — А тут есть шанс. Во-первых, она еще не успела совсем уж умом тронуться, во-вторых, она как бы родится заново. Я пойду.
Я смотрела ему в спину и все же рискнула:
— А если она совсем тронулась? Говорят, редгенцы боготворят своих детей.
Он замер в дверях и я продолжила:
— А про королеву говорят, что она пыталась убить свою дочь. Точнее, она провела над ребенком ритуал, который едва не окончился смертью девочки.
Лийкхан вздрогнул и не поворачиваясь бросил:
— Она не могла так поступить. И… я подумаю, чем можно тебя наградить.
В следующую секунду он обернулся громадным волком и растворился где-то в сумерках спальни. Вот тебе и вот.
— Последнее звучало довольно угрожающе, — проворчала я. — Бедный дух зеркала, опять его будить. А то даже и сорочку без него не надеть.
Вопреки всему произошедшему уснула я быстро и спала крепко. Меня не беспокоили ни сходящие с ума королевы, ни открывшиеся тайны. Воистину королевский сон.
И только утром, в ванной, мне вдруг пришла в голову воистину гениальная мысль. Я даже хотела ее записать, но побоялась.
— Да ну не может быть, — выдохнула я и плеснула в лицо водой. — Нет-нет-нет, ну только не так. Одно дело попаданкой быть, а вот встреванкой в чужие интриги — да ни за что!
Но мысль не отставала. И развивалась как будто сама собой. Ну действительно, а что если Мэврис Ильсин ошиблась и печати ей передала не Иварис?
«Что мне известно про Иварис? Она была балованной, но про умственные способности ничего сказано не было. С другой стороны, Лийкхан обмолвился, что для Редгена не характерны женщины ученые. Так могла ли Иварис передать печати подчинения своей младшей сестре?».
И вот как-то всех сторон получалось, что участвовал в этом всем кто-то третий. Поговорить бы с Ильсин. А с другой стороны, полгода и все, кто бы что ни затевал — мне-то какая разница? Я с новыми силами примусь строить свою жизнь.