— Немедленно изъять кристалл, — закричал высокий, кряжистый мужчина. — Я запрещаю отпечатывать свою дочь!
Но предупреждение опоздало — рядом с Тарин разорвалось с полдюжины искр. Девушка некрасиво зарыдала и попыталась закрыть лицо, отпустив грудь и убрав руку от лобка.
— Прекратить немедленно, — коротко приказал король. — Лорд Эрсталь, вы, насколько я помню, в плаще?
— Да, мой король.
— Не будете ли вы столь любезны одолжить его леди Тарин?
— Я буду настолько любезен, мой король, что подарю его леди Тарин.
Мне был не виден первый, но я его прекрасно слышала. И тон мне совершенно не понравился. Не было в нем ничего хорошего и доброго.
И не зря. Он вышел вперед, укутал зареванную девушку своим плащом и глумливо произнес:
— Теперь это ваша вещь, можете не возвращать.
В тот же момент плащ вспыхнул и осыпался пеплом.
— Похоже, что прикрыть леди можно телами. Гвардейцы, строиться! — громко приказал лорд Эрсталь. — Если мой король не против, я прослежу, чтобы леди Тарин добралась до дома в целости и сохранности. А у вас, если я не ошибаюсь, еще одна девица с извинениями есть.
— Второй такой выход будет тяжело пережить, — кашлянул Линед и куда громче сказал, — дозволяю проводить леди Тарин до дома.
Что ж, надо признать, что уход у нее получился не менее эпичным, чем появление. Но гвардейцы свое дело знали на отлично — рассмотреть девицу за их мощными щитами было невозможно. А я, бездумно пялясь в пространство, пыталась понять, что я по этому поводу чувствую. В груди в один комок смешалось удовлетворение — так ей и надо, стерве, сочувствие — ну, может не так сильно, ошеломление — ничего себе, как тут могут с женщиной поступить, и полное офигение — ибо ну очень мощная традиция платить телом. Тут просто возникает вопрос, а если оскорблял мужчина мужчину, они тоже, эм, вместо извинений тело предлагали? Или сестрами-дочерьми платили? Жуть.
— Мой род не забудет этого оскорбления, — произнес лорд Тарин.
— А уж как я этого не забуду, — жестко произнес Линед. — Завтра утром, Нириер Тарин, я желаю видеть вас у себя в кабинете. Там мы поговорим про оскорбления, и про то, кто из нас король и Рубежник, а кто обнаглевший торгаш, разжиревший на перепродаже кожи мириергарских ящериц.
Лорд Тарин побелел и попытался что-то произнести, но из его рта не вылетело ни единого слова.
— Приберегите аргументы для завтрашнего разговора, — приказал король. — До свидания, Нириер Тарин. И благодарите лорда Эрсталя — именно его доброта позволяет вашей дочери сохранить места, которых не коснулся чужой взгляд.
— Ага, спину и зад, — хихикнул кто-то в толпе придворных.