Хароне. И не пытайся отрицать, что был знаком с предыдущим Хранителем. А моим двум ребяткам очень хочется о нем побольше узнать.
— Я и с Первым был знаком, — вздохнул Дэн Токаро, зная, что когда у его внучки так горят глаза: сопротивляться допросу бесполезно. — Я знаю достаточно и все расскажу, но не сразу. Я останусь ненадолго в Катене — буду обучать вас всех. Благо, жене не привыкать к моим командировкам, — добавил он.
— И родителям я сказала, что ты по очередным благотворительным делам прибыл, они тебя вечером ждут, — поддакнула Кира, словив в очередной раз укоризненный взгляд.
— Самира, Меймор, — перевел он взгляд с долей вины на них, — о ком вы хотите послушать в первую очередь?
— О Лорде Янтаре, — к его удивлению произнесла Сэм, слишком пристально смотря.
— Прости, девочка моя, — покачал головой мужчина, — Лорды не очень общаются между собой, да и я не так часто посещал Базу. Чуть больше года назад Верховный попросил меня попутешествовать с Бином, — Дэн перевел сочувственный взгляд на напряженно замершую
Шетли, — парнишка слегка грустил по названному брату, оставившему Союз. А я перед
Шангаями тоже в ответе, — опустил он взгляд. — Но кроме имени «Янтарь» я ничего не знаю о том Лорде.
Молча Самира встала и прошла к полке, в которой бережно хранился экран с изображением
Монарха и Хранителя.
— Тогда о нем, — протянула она экран Дэну. — Как моральная подготовка. И потом про отца.
— Лео и Харон, — вновь вздохнул он, — старые добрые друзья. Обычно Лорды обучают
Хранителей, колдунов, магов или других Лордов. Но не в моем случае. Мне было всего шестнадцать, когда дали знать о себе колдовские способности. К растерянному парню пришел сам Верховный, он показал их Базу, он предложил стать одним из них. Да-да, вижу в ваших глазах: Лордом либо рождаются, что бывает редко; либо, что происходит намного чаще, их делают из сильных колдунов. А бессмертный зеленоглазый Хранитель любил бывать в Союзе.
И этот наглый Хранитель решил тренировать меня.
Большего болтуна я не знал в своей жизни, — лицо Дэна буквально освещала тихая, умиротворенная грусть, причудливо смешанная со счастливыми воспоминаниями и абсолютной любовью. — Он учил меня обороняться от стальных колец, попутно беззаботно, словно вскользь, деланно возмущался: «Представляешь, открываю я глаза, смотрю на себя первый раз в зеркале — а там блондин». Он учил меня обращаться с кнутом и дангероусом и продолжал: «Ну год я походил светленьким, ну два десятилетия. Но быть как все — это так скучно». «Достал он меня — пришлось его волосы темными сделать», — вступал наблюдающий за тренировками Верховный, но тогда в его голосе не было и тени серьезности.