И тут пленников окружили пастухи с копьями. Они встали в большой круг, подняв свои копья высоко над головой, и замерли, словно прислушиваясь. И тогда откуда-то сбоку стукнул другой барабан – раз, потом второй, третий, и пастухи, к великому удивлению мистера Трелони, стали двигаться в танце под ритм этих барабанов.
Пленники сидели и лежали, не шевелясь, в странно скрюченных, неестественных позах, словно бы они уже умерли, словно они уже перестали существовать, а вокруг них танцевали пастухи под едва слышный бой племенного барабана. И от того, что бой барабана был приглушенный, не было в нём радости, скорее, наоборот – в нём слышалось что-то зловещее и тревожное. Пастухи топтались и прыгали вверх-вниз, они то заходили в центр площадки, то выходили, даже выбегали из неё мимо костров, и опять вбегали в центр круга, и опять прыгали, закинув голову назад, а потом топали ногами в диком ритме, чтобы вслед за тем торжественно и важно ходить по кругу всем вместе, друг за другом, с копьями в руках.
Костры бросали на лица танцоров кровавые отблески, освещая их потусторонним, неживым светом. Огонь и ночь объединяли все краски и все звуки в одно целое. Эта священная пляска продолжалась уже больше часа, и мокрые лица танцоров начали сиять каким-то восторгом, словно они были готовы вот сейчас, прямо здесь, на этом самом месте умереть друг за друга. Мистер Трелони, с трудом отрывая взгляд от танцующих пастухов и подавляя в себе тревогу и чувство нереальности происходящего, огляделся вокруг.
Ночь сияла, взвиваясь кострами, и это освещённое огнём пространство было окружено людьми – это жены, родители и дети деревенских пастухов, не отрываясь, смотрели на танец своих мужчин. И тогда мистер Трелони понял, с каким-то даже ужасом понял, что ему показалось странным с самого начала в этих кострах – костры были жаркие, хоть и небольшие, и они почти не дымили, а лёгкий, незаметный дым, поднимавшийся от них, не резал глаза. Его взяла оторопь.
И тут он услышал довольный и даже умиротворённый голос доктора, который сказал ему:
– Пойдёмте, дружище. Дальше уже не интересно. Да и спать хочется.
Доктор Легг встал, зевнул и потянулся с видимым наслаждением.
****
– Пленники сегодня так ничего и не ели, – сказал Платон, подходя к капитану.
Была глубокая ночь, звуки барабана только недавно смолкли, капитан и Платон, и несколько матросов только что привели пленников в свой лагерь и оставили их, несвязанными, на земле.
– Сегодня они лягут спать голодными, – отрезал капитан. – Никто их не просил на нас нападать.