А ведь в лавочке шляпника целыми днями находился рыжий приказчик Альфред. Правда, в глубине лавочки имелась мастерская, где стояли деревянные болванки, на которые господин Лаббе надевал готовые шляпы, но она сообщалась с магазином через застекленное окошечко.
Кухня и другие комнаты были во владении служанки. Оставалось единственное место, где убийца мог спокойно предаваться своему кропотливому занятию, спальня жены, которая была также и его спальней и куда никто не имел права входить.
А мадам Лаббе не могла двигаться, вместо слов издавала нечленораздельные звуки. О чем она думала, видя, как муж развлекается, вырезая кусочки бумаги?
- Впрочем, бедный мой Кашудас, если ты его теперь разоблачишь и улика будет в конце концов найдена, эти люди (он имел в виду полицейских, в том числе своего нового клиента - комиссара) станут утверждать, что они все сделали сами и оттяпают у тебя большую часть вознаграждения.
Страх потерять двадцать тысяч франков и страх, который ему внушал господин Лаббе, - таковы были отныне главные испытываемые им чувства.
Однако начиная с девяти часов он почти уже не ощущал страха перед шляпником. Вдруг среди ночи не стало слышно шума воды в водосточных трубах, барабанной дроби дождя по крышам, свиста ветра, проникающего сквозь ставни. Каким-то чудом дождь и ненастье, не стихавшие две недели, прекратились. Разве что в шесть часов моросил еще дождик, но почти невидимый и неслышный.
Камни тротуаров вновь постепенно обретали свой серый цвет, и люди ходили по улицам без зонтов. Была суббота, базарный день. Маленький старый рынок находился в конце улицы.
В девять часов Кашудас спустился, отодвинул засовы, вышел на улицу и счел нужным снять тяжелые деревянные, выкрашенные в темно-зеленый цвет щиты, заменявшие ставни.
Он принялся за третий щит - их надо было один за другим внести в дом, когда до него донесся шум из лавочки шляпника; там убирали такие же щиты. Он поостерегся обернуться. Он не слишком боялся, потому что рядом колбасник, стоя на пороге своего дома, переговаривался с торговцем деревянными башмаками. Послышались шаги. Чей-то голос произнес:
- Здравствуйте, Кашудас!..
А он, не выпуская из рук щита, сумел ответить почти естественным тоном:
- Здравствуйте, господин Лаббе.
- Послушайте, Кашудас...
- Да, господин Лаббе...
- У вас в роду были сумасшедшие?
Самое ужасное, что он с ходу стал рыться в памяти, вспоминая сестер и братьев матери и отца.
- Кажется, нет...
Тогда, прежде чем отвернуться, господин Лаббе с выражением удовлетворения на лице произнес: