На перине лежала деревянная болванка.
А посреди комнаты стояли двое мужчин и мирно разговаривали: комиссар Мику и Альфред, молодой рыжий приказчик из шляпного магазина.
Наверное, в комнате был затхлый воздух, потому что они не только отдернули занавески, но и раскрыли окна.
- Господин комиссар... - позвал Кашудас через улицу, распахнув свое окно.
- Минутку, приятель...
- Идите. Я все знаю...
- Я тоже.
Неправда. Это невозможно. Хотя, да. Внимательно всмотревшись в одну из фотографий, висящую чуть правее кровати, Кашудас узнал группу девушек из монастыря.
Взглянув вниз, он увидел у двери полицейского. Сбежав с лестницы, Кашудас пересек улицу.
- Куда ты? - крикнула ему жена.
Отстаивать свои двадцать тысяч франков!
- Что вам угодно?
- Меня ждет комиссар...
Он прошел в мастерскую шляпника, поднялся по винтовой лестнице. Он слышал голоса. Голос комиссара:
- И когда же у вас создалось впечатление, что мадам Лаббе нет в живых?
Пронзительный женский голос:
- Я давно уже догадывалась... Я догадывалась, но не подозревала... Главное, из- за рыбы...
То была служанка, которую Кашудас не мог видеть из окна, так как ее скрывала стена.
- Из-за какой рыбы?
- Да из-за всякой - селедки, мерлана, трески...
- Объясните...
- Она не могла есть рыбу...
- Почему?
- Она ее не переносила... Бывают такие люди... У меня вот крапивница от клубники и помидоров... Я их ем, потому что люблю, особенно клубнику, но потом всю ночь чешусь...
- Ну, и что дальше?
- Вы обещаете, что я получу свои двадцать тысяч франков?
Кашудаса, стоящего у порога, охватило тоскливое чувство.
- Учитывая, что вы первая нас известили...
- Знаете, я была в нерешительности, ведь всегда боишься ошибиться... Не говоря уже о том, что и я женщина старая... Понимаете? Конечно, мне понадобилось мужество, чтобы по-прежнему приходить сюда... И хоть я говорила себе, что мне он вряд ли посмеет причинить зло, все-таки больше пятнадцати лет у них проработала...
- А что рыба?..
- Ах да, совсем забыла... Так вот! В первый раз, когда я для него приготовила рыбу, а для госпожи хотела сделать мясо, он сказал, что не стоит, что она будет есть то же, что и он... Он сам относил ей еду...
- Я знаю... Он был скуп?
- Скорее, расчетлив...
- Что вы хотите, Кашудас?
- Ничего, господин комиссар... Я все знал...
- Что мадам Лаббе мертва?
- Нет, но что настоятельница Святая Урсула и мадам д'Отбуа...
- Что вы мне рассказываете?
- Он собирался их убить...
- Почему?
Но зачем что-то объяснять, зачем показывать фотографию выстроенных в ряд девушек с медалями на груди теперь, когда нечего и надеяться, что он получит двадцать тысяч франков?