- Смешно, а?
Кашудас услышал свой собственный голос, произносящий:
- Гарсон...
Не надо бы. Три стакана вполне достаточно, больше чем достаточно. Тем более что он не переносит алкоголь.
- Месье желает?..
- Ничего... Спасибо...
В конце концов, имелось одно допустимое объяснение. Оно казалось правдоподобным, хотя полной ясности в мыслях маленького портного не было. Предположим, что существуют два человека вместо одного: с одной стороны убийца старух, о котором неизвестно абсолютно ничего, кроме того, что за три недели его жертвами стали шесть женщин: с другой стороны - некто, желающий позабавиться, подшутить над своими согражданами, быть может, маньяк, который посылает в "Курье де ла Луар" эти знаменитые письма, составленные из вырезанных в газетах букв.
Почему бы и нет? Такое бывает. Есть люди, которых подобные вещи доводят до безумия.
Но если вместо одного человека их двое, как в таком случае второй, тот, что посылал письма, мог предвидеть действия первого?
Ибо по меньшей мере о трех убийствах возвещалось заранее. Всегда одинаково. Письма в "Курье де ла Луар" посылались по почте и, как правило, были составлены из печатных букв, вырезанных из той же "Курье де ла Луар" и аккуратно наклеенных одна за другой.
"Напрасно вызывали полицию. Завтра - третья старуха".
Некоторые послания были длиннее. Верно, немало времени требовалось, чтобы отыскать в газете все нужные слова, чтобы собрать их, как головоломку.
"Комиссар Мику думает, что очень хитер, раз он из самого Парижа, он же - просто мальчик из церковного хора. Напрасно он злоупотребляет бургундской водкой, от этого у него краснеет нос..."
В самом деле, разве комиссар Мику, присланный, чтобы руководить расследованием, не приходил время от времени в "Кафе де ла Пэ" пропустить стаканчик? Маленький портной видел его здесь. Полицейского, который и впрямь питал слабость к бургундской водке, запросто спрашивали:
- Ну что, господин комиссар?
- Мы возьмем его, не бойтесь. Эти маньяки в конце концов всегда допускают промах. Они чересчур самоуверенны. Им необходимо похвастаться своими подвигами.
И шляпник присутствовал, когда комиссар произнес эти слова.
"Разные дураки, которые понятия ни о чем не имеют, утверждают, будто я из трусости нападаю на старых женщин. А если я ненавижу старух? Разве я не имею на это право? Пусть и дальше стоят на своем - я, чтобы доставить им удовольствие, убью мужчину. И даже высокого. Даже сильного. Мне все равно. Вот тогда они увидят..."
А Кашудас-то, такой маленький, тщедушный, не сильней пятнадцатилетнего мальчишки!