Он говорил об этом так просто. Заманчиво.
— У тебя на всё есть ответ.
— За исключением одного вопроса, который я задал. Ты будешь моей парой?
Прикусив язык, Арабелла удержалась от того, чтобы сказать «Да!» Она не должна в это ввязываться. Ей нужно время подумать.
— А если я скажу «нет»? — Он стал бы её принуждать?
— Тогда я буду выть под твоей дверью и преследовать, глядя на тебя умоляющими кошачьими глазами, пока ты не сломаешься и не закричишь «да». Кстати, ты также будешь кричать, когда мы наконец останемся одни и я закончу то, что мы начали сегодня.
Как не вовремя он вспомнил о поцелуе. Этот полный страсти, обжигающий поцелуй. Ох.
— Я… я… — Правильного ответа на его вопрос «Ты будешь моей парой?» не существовало. Она могла бы перечислить так много веских аргументов, почему она должна отказаться. И все же… ей хотелось сказать «да».
«Он наш. Мы должны заявить на него права».
Как будто она прислушивалась к той половине себя, которая предпочла спрятаться от мира.
«Я должна спрятаться. Так будет лучше. Это я во всем виновата».
Арабелла могла бы продолжить расспросы, но они притормозили перед домом, и лакей в униформе придержал для неё дверь.
Потом её окружили кошки. Возбуждённые львицы, которые набросились на неё с вопросами.
— Это правда, что кто-то напал на вас на ранчо?
— А кто-нибудь наложил лапу на пойманного волка?
— Этот цвет ногтей делает мои пальцы толстыми? — Вопрос был задан не ей конкретно, а вообще. Но он оказался единственным, на который Арабелла смогла ответить.
— По-моему, очень мило.
— Дамы. Если вы не возражаете, Арабелле нужно отдохнуть после нападения. Но будьте начеку. Патрулируйте территорию. Волки объявили войну, и мы должны показать им, почему эта грёбаная идея глупа.
Радостные возгласы встретили его заявление.
Хейдер обнял Арабеллу за талию и повел сквозь толпу любопытных. Этот звук, каким бы дружелюбным он ни был, напомнил ей, насколько прайд отличается от стаи.
— А ваши женщины всегда такие?
— Что ты имеешь в виду? Шумные? Влезающие во все дела? Кровожадные? Да, по всем трем пунктам. — С какой гордостью он это произнёс.
— Тебя это не беспокоит?
Хейдер нахмурился:
— Почему это должно меня беспокоить? Они просто остаются самими собой. Это может иногда сводить меня с ума, и уединение — это то, что они не уважают, но именно это делает их такими бесценными для меня. Друг для друга. Мы уважаем наши разные личности. Мы поощряем сплоченность, особенно когда речь заходит о семье. Мы не только львиный прайд. У нас есть гордость. Ррр.
Его притворный рёв заставил Арабеллу улыбнуться.