Шумя сам, он совершенно не обратил внимания на внезапный шум, раздавшийся впереди, когда он был уже почти у двери. Зайдя в каюту он, не зажигая свечей, в полумраке на ощупь дошел до постели, небрежно сбросил с себя обувь и верхнюю одежду и завалился спать.
Проснулся он поздно, когда солнце было уже высоко над бесконечной линией, отделяющей небо от океана. Волны монотонно и заунывно стучали о борт судна, в рефрен этому стуку откуда-то сверху доносился столь же надоедливый скрип да еще музыка все больше и больше раздражала. По крайней мере Грет себя чувствовал от всего этого отвратно. Подыматься просто не было сил, хотелось поваляться в постели, прийти в себя. Однако раздражающая его слух вакханалия звуков да знакомое едва ли не каждому побывавшему в подобных переделках мужчине страстное желание отправить в пересохшее горло хоть самую малость живительной влаги заставили его подняться и отправиться на поиски бутылки прохладного бургундского.
Прежде, чем выйти на палубу, он попытался, насколько это возможно в его положении, привести себя в порядок. Поднимая с грубоструганого дощатого пола брошенный туда ранее камзол, он как-то непроизвольно обвел взглядом каюту. Какой-то внутренний дискомфорт ощутил Грет в этот миг, причем впервые за все время плавания. И его самого удивило, что вызвано это было не его нынешним плачевным состоянием, а чем-то совершенно иным. Грет сел на край кровати, еще и еще раз огляделся вокруг, стараясь понять причину нахлынувшего беспокойства. Боли в голове и сухость во рту настойчиво требовали прекратить глупое занятие и немедленно отправиться на поиски бургундского. Однако Стоу пересилил себя, напряг воображение, еще раз огляделся вокруг и наконец-то понял, что его тревожит. Что-то не так было в каюте. Да нет, все вроде бы на месте, но он всем своим нутром чувствовал, что ко всему этому кто-то как бы прикасался. Кто-то был в его каюте, что-то искал.
Грет шумно вздохнул, встряхнул головой и протер глаза. Да нет, не может быть! Все на месте! Нет! Вот выдвинут один из ящиков стола, вон открыта дверца шкафчика, которая всегда до этого была закрыта. Грет резко поднялся, дурное предчувствие холодком подкралось к сердцу. Мгновенно протрезвев, он устремил взгляд на поднятый только что с пола камзол. Сознание его работало четко, ум был ясен, как будто и в помине не было ни головной боли, ни слабости в теле. Резким движением одной руки он расправил камзол, а другую уже готов был запустить во внутренний карман с тревожным желанием быстрей проверить, находится ли там то, что интересует сейчас его больше всего на свете, но тут же застыл в полудвижении. Он похолодел от мысли, что сейчас, через мгновение, подтвердятся его самые наихудшие предположения. Боже! Как он этого боялся! Чтобы как-то отстрочить жуткий миг грандиозного разочарования, он медлил и медлил. Все смешалось в этот миг в его душе. Еще вчера он видел себя на вершине успеха и богатства. Если сейчас карман будет пуст… Нет! Этого не может быть! Это крах!