— Ты так думаешь?
— Да.
— Ты знаешь, о них нельзя говорить так однозначно. Это самая своенравная команда Бундеслиги. Один раз они могут сыграть отвратительно, а потом сметают всех противников, как чемпионы мира.
— Но только не в следующую субботу, Пит.
Оба опять погрузились в футбол, общую для них тему, и отвлечь Пита можно было только этим. Теодор знал, с кем имеет дело. (Пит, конечно, тоже.)
— Почему ты в этом так уверен, Тео?
— Потому что я знаю, против кого они должны будут играть.
Пит вопросительно посмотрел на Теодора. Он был не в курсе, так как больница и связанные с этим переживания отвлекли его от программы Бундеслиги на некоторое время; это его сейчас не волновало.
— Ты ведь тоже знаешь это, Пит, — сказал Тео. — Не смотри на меня так.
— Если честно, то не знаю, Тео. Последние два-три дня я вообще об этом ничего не знаю. Они играют на чужом поле?
— Да.
— Где? Может в Мюнхене против баварцев?
— Нет, — ответил Тео и улыбнулся.
— Где же?
— В Кёльне.
Тео рассмеялся. Пит — тоже, и произнёс:
— Ты мошенник, Тео.
— Пит, — заверил его Тео, — ты можешь мне поверить. Я убеждён в том, что «Кёльн» выиграет.
— Тогда и «Шальке» выиграет, — отплатил ему Пит.
— Однозначно.
— Правда я не знаю, против кого они играют.
— Против «Баварии».
— Где? Дома или в Мюнхене?
— В Мюнхене.
Установилась напряжённая тишина и через некоторое время Пит произнёс:
— Теодор!
Редко, когда Пит называл своего друга «Теодором», и это указывало на серьёзность момента. То же самое означало, когда Бергер произносил не «Пит», а «Петер».
— Да? — ответил Тео.
— Я должен поправиться, Теодор.
— В каком смысле, Петер?
— Они не смогут выигрывать эту игру. Какую-либо другую — да, но не эту.
— Ты говоришь о кёльнцах?
— Нет, к сожалению о «Шальке», Теодор.
— Мне тоже жаль, Петер. Ты действительно думаешь, что я считаю гамбургцев слабее, чем твои кёльнцы?
— Вот теперь ты опять показываешь своё истинное лицо.
— Так же, как и ты своё.
Так они обменивались шпильками, пока Тео Бергер не почувствовал, что наступило время идти домой. Когда это произошло, он вызвал такси, так как «загрузился под завязку». Это не означало, что он совсем не мог уже передвигаться. Нет, такого с ним никогда не случалось. Даже с большим количеством алкоголя в крови он держался хорошо, во всяком случае, в физическом отношении. В моральном плане, правда, не очень.
За своей стойкой Теодор не пил никогда или в очень редких случаях. Он возмещал это у стойки Пита. Пит Шмитц поступал также. Таким образом, это гарантировало, что трактиры, которые им обоим принадлежали, имели безупречную славу.