– Что за чертовщина это только что была, Пейсли? – его голос звучал чуть иначе. В нем проскальзывала обычная злость, но в этот раз ее было больше.
Медленно ступая, я обошла вокруг Джека и поднялась по ступеням, прежде чем ответить.
– Он больше не может уважать тебя, Джек. А чего ты ожидал?
– И что это означает? – неужели, он на самом деле ничего не понимал?
– Мы месяцами не получали от тебя вестей. Ты не поехал с ним на рыбалку. И даже не позвонил, не написал, ничего. Ты либо участвуешь в его жизни, либо нет. Третьего варианта нет.
– Ты забила его голову этой ложью! Я достаточно звонил, – когда Джек подошел ко мне, я отступила, и он усмехнулся. Но выражение в его глазах напугало меня.
– Нет, это была не я. Томми сам сделал свой выбор. И чтобы ты не запланировал на сегодня, он не желает принимать в этом участие.
Джек замахнулся на меня так быстро, что я не успела отодвинуться, и он ударил меня ладонью по щеке. Моя голова откинулась в сторону, а лицо заболело, когда слезы набежали на глаза.
– Ты ублюдок, – прошипела я ему, прижав руку к больному месту.
– Ты тупая шлюха. Если ты не позволишь мне видеться с ним, я просто пойду в суд и заберу сына.
Угроза могла бы напугать меня, но я заставила себя выпрямить спину.
– Ты можешь попробовать сделать это, Джек. Ты никогда не задумывался, почему я никогда не просила у тебя алиментов или не настаивала на более частых посещениях? Ни единого вызова в суд. Ничего? – он выглядел удивленным. – Ты оставил меня одну с ребенком, когда мне было семнадцать. И что ты думаешь я сделала? У тебя нет никаких прав, когда дело касается Томми. И честно говоря, после сегодняшнего, если ты вернешься, то я позвоню в полицию, и тебя арестуют.
Я вбежала внутрь дома и заперла дверь, прежде чем Джек успел что-то еще сказать или сделать. Слезы бежали у меня по лицу, пока он стучал по деревянной поверхности, выкрикивая в мой адрес всевозможные оскорбления.
– Мам! – Томми сбежал по ступеням, явно испуганный.
– Возвращайся наверх, милый, все хорошо, – я не могла себя заставить посмотреть на сына. Он бы тогда заменил насколько больно мне было от удара Джека. Я была разбита. И не могла позволить сыну видеть меня такой.
Услышав, как Джек ушел, я быстра заказала пиццу на ужин и поднялась в свою комнату, собираясь привести себя в порядок перед встречей с сыном, чтобы еще раз сказать ему, что все будет хорошо.
На кровати лежал конверт с моим именем, написанным размашистым почерком. Я не знала, могла ли все еще дать Гейджу то, чего он хотел. Того, что он и мой сын хотели так отчаянно.