Отпустил экипаж, решив потратить несколько часов на пешую дорогу и раздумья. Все-таки приворот. Злобная ведьма каким-то образом его приворожила. Может, она сама не догадывается о своем даре, но о нем догадался Крайдин. А как иначе объяснить его желание зажмуриться и, открыв глаза, увидеть рыжие волосы и привычную ненависть во взгляде? Графиня чудесна – сложно вообразить лучше. А ему надо было, чтобы она стонала другим голосом. Всего-то. Это точно приворот.
А ведь и с Найной в конце он испытывал похожую неудовлетворенность, просто не так отчетливо. Может ли заклятие набирать силу постепенно, усиливаясь с каждым днем, с каждым взглядом на эту тварь? А именно с поцелуем вышло на новый, уже явно осознаваемый виток.
Войдя в замок уже под утро, он уверенно направился в спальню Мариссы. Открыл дверь и замер на пороге. Ведьма спала, а эти треклятые волосы разметались по подушке. Зачем ей его привораживать? Ведь она ненавидит искренне, неподдельно. У нее есть причины для ненависти, вряд ли ей зачем-то могла понадобиться его любовь. Разве что заставить его самому себе перерезать глотку? Но до этого он ведь успеет многое с ней сделать. Подмять под себя, войти в нее, разорвать девственную преграду, стать ее первым мужчиной. Заставить ее стонать, извиваться под ним… И привораживать еще сильнее, если дело в любых их взаимодействиях.
Он вышел, не в силах больше смотреть на безмятежное лицо, которое делало из всегда контролирующего себя Крайдина какого-то эмоционального подростка. Прикрыл дверь и отправился к себе с твердым намерением спать до самого вечера. Вероятно, наступил тот самый редкий случай, когда Крайдин нарушит свое слово. Он не заведет постоянную любовницу, напряжение не уходит с другими женщинами, оно, наоборот, копится и поселяет в его животе зверя.
Кажется, его осторожно будила служанка:
– Господин! Госпожа ссылается на треволнения, просит успокоительных трав. Можно ли дать?
Кажется, он сквозь дремоту ответил:
– Дайте ей все, лишь бы мне на глаза не попадалась.
Вспомнилось это уже за ужином, когда Крайдин спустился в столовую и неожиданно обнаружил там свою жену. Она даже вырядилась в какое-то вполне приличное темно-зеленое платье, спасибо служанкам – позаботились о ее гардеробе.
– Кто-то соскучился по супружеской ласке? – поддел он ее. – Так намекнула бы, я бы тотчас примчался.
Марисса даже не поморщилась и сама разливала вино по бокалам. Ответила буднично, будто бы такие разговоры у них были в порядке вещей:
– Нет. Просто подумала, что нам пора хоть как-то общаться. Ну, раз уж нам бок о бок век коротать, пока один не уйдет за линию тьмы, – и зеленые глазки предвкушающе блеснули помимо ее воли.