– Милорд?! – она удивилась очень сильно. – Чем обязана в столь поздний час? О, что же я? Проходите!
И махнула рукой, чтобы слуги испарились. Крайдин прошел в гостиную вслед за графиней и имел счастье оценить ее и сзади. А она все щебетала, спросонья вспоминая все правила приличия:
– Приношу свои извинения, что вчера не осмелилась подойти к вам! Столько гостей! А затем ее величество увела вас с прекрасной невестой на улицу. Великолепный праздник, милорд! Примите, хоть и запоздало, мои искренние поздравления и заверения, что…
Она оборвалась на полуслове. То ли его взгляд заметила, то ли сама начала разглядывать. Им в самом деле раньше не приходилось вот так беседовать, хотя в лицо она брата короля, конечно же, знала. Хорес не преувеличил – вдова не просто хороша, она сравнилась бы с самой Найной. Высокая, почти ростом с генерала, черноволосая, черноглазая. И от волнения дышит так, что грудь под воздушной тканью пеньюара заметно вздымается. И, раздери Крайдина бесы, если эта грудь не воплощение совершенства – полная, крутая, возвышающаяся над тонкой талией.
Улыбка на ее губах стала другой – более открытой, почти призывной. Надо бы соблюсти этикет, поболтать о каких-то мелочах, выпить вместе. Но Крайдин слишком устал, чтобы кого из себя корчить. Особенно после ее тихого удивления:
– Почему вы так смотрите, милорд?
Такие вопросы таким тоном задают, только когда точно знают ответ. Потому и нет необходимости что-то дополнительно объяснять. Крайдин в два шага преодолел расстояние между ними, взял ее за талию и развернул, прижимая к стенке. Графиня невольно выдохнула.
– Милорд…
– Зови меня Крайдин Сорк, – ее имени он так и не спросил, а Хорес вряд ли называл вдову по имени. Да и какая разница?
Она усмехнулась и поймала его губы, позволяя задирать подол и гладить уже по обнаженной коже. Едва раздвинув ей бедра, Крайдин вошел одним толчком, лоно приняло его с той же жадностью, как губы женщины принимали его поцелуи. Он вколачивался в нее мощно, не давая себе времени опомниться. И что-то ему не нравилось в их общей страсти. Стоны ее не нравились, крики блаженства не нравились. Вдова определенно не строила из себя недотрогу, но Крайдину все происходящее отчего-то казалось каким-то спектаклем, в котором они оба участвуют – добровольно, но только играя роли.
Кончив в нее и не заботясь о ее удовольствии, он просто отстранился, подтянул шнурок на штанах, развернулся и отправился на выход.
– Ты больше не придешь, Крайдин? – раздался сзади довольно спокойный голос.
– Вряд ли, – ответил он, не оборачиваясь. – Найди себе мужа. Ты слишком хороша, чтобы быть одинокой.