Я по инерции продолжал улыбаться, но чувствовал, как скулы сводит судорогой.
— Буду вам очень признателен, Джонсон, — проскрипел я, — если вы повторите последнюю фразу.
Но вместо него ответил Юрий:
— Мы поймали ваших сообщников, Максим. С вашей стороны было безрассудством растягивать парашют на вертолётной площадке маяка. Солнце ещё не зашло, вы ярко засветились. И теперь только от ваших действий зависит, насколько хорошо к вашим людям будут относиться. Пять человек. Имена обязательно называть?
— Да не волнуйтесь вы так! — ободряюще сказал Джонсон. — В конце концов, мы в одной лодке. С вашими людьми пока просто беседуют. Ну, а они молчат, как партизаны перед первым допросом… Так что из шкатулки ваших секретов пока ничего не вывалилось.
Мне стало понятно, почему они не клюнули на тему «других изобретений». Потому что сейчас об этом допрашивают мой Штаб.
Чтобы потянуть время, сказал:
— Вижу, вы в курсе. Про партизан.
Я смотрел в их чистые, ухоженные лица, и ненавидел. Самоуверенные, сытые… люди системы, решалы социума. А у них твердели лица, и сползали улыбки. Юрий даже платочек достал, лоб вытер.
А потом я нервно рассмеялся:
— Поздравляю, господа. Вы только что проиграли третью мировую войну.
Они разом напряглись. Право, это было смешно. Волки загнали кошку на дерево, а через минуту к ним спустился саблезубый тигр.
Я сделал вид, что поправляю ВЭБ-камеру, и уронил её. Перенёсся в камень, а оттуда за спину Марии. У неё был пистолет. Наизготовку. Ждала команды. Похоже, в этот раз пуля вошла бы мне в голову. В затылок…
В одно мгновение мы оказались под водой.
Метров десять.
От холода и давления она рефлекторно выпустила пистолет и рванулась к поверхности. Термобарические методы переговоров! Любой, даже самый конченый маньяк-людоед становится шёлковым и договоро-способным если предложить ему подходящие температуру и давление.
Я коснулся её ноги, и мы сместились в камень. Можно было не спешить, но я был зол. Поэтому сразу шагнул на «кровать» и принялся там раздеваться.
Мария вымокшей бабочкой молча осела на пол. На ней было всё то же короткое платьице. Так что огнестрела я не боялся.
«Может, она и не видит ничего, — со злостью думал я. — Но пол тёплый. Не простудится».
Оделся в сухое, а мокрое выбросил вон, даже не понял где, — зачем сушить, если в мире полно сухих, новых, ни разу ненадёванных вещей?! — и перенёсся в триста седьмую за бленкером Крецика. Давно собирался поставить его рядом с прибором Никанорова в штольне прииска Блэк-Тикла. Это недалеко, в Канаде.
Только после этого вышел на «оперативный простор» маяка. Да. Здесь были люди. Много людей. А ещё вертолёт и два катера… нет, три. Один полным ходом огибал мыс в сторону Брайтона. К нему-то я и направился. И угадал.