Мой штаб действительно плыл на уходящем катере. Я не стал терять время: вот так, связанными, и перенёс их всех в камень. Рисковал, конечно. Но на счету было каждое мгновение. Даже те секунды, которые я потратил на «борьбу» с Марией и освобождение заложников, мне казались расточительством.
Вернулся в каюту сто три и поправил камеру.
— Мегасоц, насколько мне известно, нам войну не объявлял, — рассудительно заметил Пётр.
— Мегасоц?! — переводя дыхание, повторил я, надеясь, что мою одышку они воспримут, как признак гнева. — Завтра вы будете вспоминать о Мегасоце, как о школьном хулигане, господа. Если доживёте, конечно.
Пётр попытался что-то сказать, но, о чём бы он ни думал, это не имело никакого значения.
— Вы подсказали удивительную идею. И за это вам будут благодарны миллиарды людей. Традиции сформировали устойчивый вектор взаимодействия власти с населением: власти говорят, население исполняет. Обратная связь если и есть, то эпизодична и условна: выборы и журналисты. Тоска! Я предлагаю более зрелищную игру. Гражданскую! Я обращаюсь ко всем людям планеты: если у вас есть претензии к власти, скажите, где прячутся ваши президенты. Географические координаты, время, место. Желательно поточнее. Сами понимаете: президентов много, а я один. Я разберусь с ними, и те, кто придёт на их место, поймут, что мир изменился. А вы посмотрите на ютубе. Скучно не будет.
К финалу речи я немного успокоился. Ничто так не успокаивает, как оружие в руке и ясность цели.
— Что значит, «ко всем людям планеты»? — спросил Пётр. — Вы это всё кому сейчас говорили?
— Сюрприз! — с воодушевлением сказал я. — Вебинар транслируется в Сеть. И пишется в облаке…
— Мария, огонь! — сказал Пётр.
Что ж, теперь я знал, на кого работала мисс «деревянное сердце».
— Зачем так кардинально, Максим? — прокашлявшись, спросил Юрий. — Обычно для демонстрации силы начинают с сошек помельче. Зачем же сразу с первых лиц?
— Может, начать с вас? — спросил я. — Но тогда вы не увидите судьбу президентов. Пропустите зрелище, которым народ не наслаждался со времён Людовика шестнадцатого. Причём, в массовом формате…
Они заёрзали, но промолчали. Тогда я продолжил:
— Если они и вправду первые, то пусть первыми и ответят. Это справедливо. Пусть в первой цепи шагают те, кто объявил войну, а не те, кого силком ставили под ружьё.
— Очень эмоционально, — неодобрительно сказал Джонсон. — Вы же профи, Максим. Это всего лишь работа.
— Нет, — я почувствовал, что снова закипаю. — Это именно личное, Джонсон. Вы мне надоели. Белые, красные, зелёные. Все! Представьте обычного человека, у которого никогда не спрашивали, чего он хочет от жизни. А когда власть плевала ему в лицо, он не всегда мог утереться. И вдруг человек получает возможность плюнуть в ответ. В кого он превратится?