И муж.
Виктор заставлял себя отводить глаза. Не всматриваться в эти фото. Пролистывать их. Не вглядываться в того, чьё место хотел бы занять.
Но это было сильнее его.
И тоска оживала. Тянула, было ослабшие, щупальца. Шептала.
Виктор был лучше. Сейчас он сам был не рад своей честности. Проще было бы, если бы он был хуже Его. И тогда ему бы оставалось лишь радоваться за Оксану.
Но…
Виктор выглядел моложе. Был спортивнее. Подтянутее. Без живота. Не опускал так глаза. Не вжимал голову в плечи. Не сутулился. Он даже был красивее Его. Как бы это не жалко звучало от другого мужчины. А ещё Виктора бесила Его улыбка. Ему чудилось в ней что-то гадкое и презрительное.
А главное — его глаза то и дело цеплялись за намёки на их жизнь и отношения. Они тут и там торчали на фото. И они ему не нравились.
Как по-хозяйски, пренебрежительно, закинул он руку ей на плечо, пригибая её этой тяжестью.
Сколько сумок она тащит от машины к костру.
То, что именно она катит коляску на фото.
Фирменная парка на нём и китайская бесформенная куртка на ней.
Злость кипела в душе. Стучала в виски. Сводила скулы. Отравляла горечью. Темнота в душе захлёбывалась хохотом.
Виктор отбросил телефон. Тот замер на самом краю стола.
Он думал — будет легче. Почему же так больно?
Стучали капли искусственного дождя в полумраке ванной. Свет горел только в коридоре.
Это уже случилось. И это не изменить. Это реальность его новой жизни. Он сам выбрал этот путь. Ему остаются лишь её глаза и улыбка. И экран телефона. Окно в её жизнь.
Уже немало для того, кто включает свет в квартире перед сном. Только нужно научиться закрывать глаза. Не видеть Его. Научился же он улыбаться? Всегда и всем.
Сегодня свет горел только на кухне.
Телефон. Профиль. Не в сети.
Ярко горели цифры на потолке. Два часа.
Спокойной ночи, Оксана.
На телефоне зазвенел Cesium. Ярко горели цифры на потолке. Шесть утра. Новая рабочая неделя.
Теперь у Виктора появился новый ритуал.
Утром — кофе, лента новостей.
Вечером — бритьё, её профиль.
В сети она появлялась обычно днём, с работы. Перепосты, новые записи, а тем более её фото, появлялись редко. Виктору хватало и этого. Он свыкся со своей тоской, загнал её в дальние уголки души. Когда становилось тяжело — листал старые снимки.
В телефоне появились две папки. Оксана. Яра. Он выучил их содержимое наизусть. Но это ничего не значило. Экран телефона разгонял темноту спальни. Улыбки его девочек — тени тоски.
Так и текли день за днём. Николаич перестал коситься и грозить медкомиссией. Павел выпытывать, что случилось. Зато регулярно приставал с вопросом об инстаграм. Виктор отшучивался.