Милли непонимающе смотрела на него.
— Что?
— Прекрати, Милли. Это было слишком очевидно. — Алекс подошел к своему рабочему столу и опустился в кресло. Похоже, он снова пытался превратить их беседу в деловые переговоры. — Предлагать тебе выйти замуж за такого, как я, было глупой идеей.
Милли подошла к нему ближе. Все то, что говорил Алекс, никак не сочеталось с ее собственными мыслями. Он что, имеет в виду свои шрамы?
— О чем конкретно ты говоришь? — спросила Милли.
— То есть ты не понимаешь…
— Алекс, я прошу тебя, скажи, что ты имеешь в виду.
Губы Алекса сложились в ровную, тонкую линию. Милли бы не удивилась, если бы из его ноздрей вдруг вырвалось пламя.
— Я тебе омерзителен, Милли. Настолько, что тебя даже вырвало.
— Алекс, меня вырвало из‑за шампанского.
— Один бокал…
— На голодный желудок, плюс нервы, — перебила Милли. — Алекс, я боялась до смерти. Я была девственницей. — Ее голос дрогнул. — Ты ведь знал об этом, правда?
Кровь отступила от лица Алекса.
— Да.
— И тебе не пришло в голову, что поэтому я была напугана? А не из‑за твоих шрамов? — В Милли кипела злоба, удивляя своей силой ее саму. — Почему бы тебе не перестать хоть на минуту думать о себе, любимом, и подумать о том, каково было мне? Девственнице, оказавшейся в брачную ночь в постели с незнакомцем.
— Который тебе отвратителен.
— Перестань нести этот бред! — воскликнула Милли. — Если бы ты захотел, то заметил бы, как сильно я тебя хотела!
Алекс посмотрел на нее с недоверием. Какой ей смысл с ходу сочинять эту нелепицу?
— Твои действия говорили об обратном, Милли.
— Ты меня не слышишь, — отчеканила Милли. — Я была девственницей. Я волновалась. Я выпила шампанского на голодный желудок. А ты даже не удосужился меня поцеловать.
Ее слова звучали как удары молота, разбивающего иллюзии Алекса. И все же он отказывался верить.
— Ты не хотела, чтобы я тебя целовал.
— Боже мой, с чего ты это взял?
— Все твои слова и действия говорили об этом. Ты даже не хотела, чтобы я расстегнул тебе платье.
— Просто я нервничала, а ты был так холоден.
— А когда я все‑таки решил тебе помочь, ты дрожала.
— От желания, а не от отвращения! — Милли вздернула голову, щеки ее покраснели. — Когда ты до меня дотронулся, Алекс… я так хотела, чтобы ты продолжил. — Она подняла руки к потолку. — Что мне сделать, чтобы ты мне поверил? Сколько мне еще перед тобой унижаться?
— Унижаюсь здесь только я, — возразил Алекс.
— Я хотела тебя. — Голос Милли дрожал. — Это ты не горел желанием и не скрывал этого.
Алекс резко отвернулся в сторону. Не веря своим ушам, он тер ладонями лицо. Неужели он так чудовищно‑неправильно все понял? Неужели он перенес на Милли собственные страхи и слабости?