— Здравствуйте! Я из штаба АДД. Мне приказано отвезти вас в столовую. Затем за вами прилетят. — И он с подчеркнутой вежливостью пожал нам всем руку. Потом обежал самолет, сунул кулак в пробоину в крыле, поцокал языком: — Здо-о-орово вас попотчевали! — И тут же заторопился: — Поехали, товарищи.
Мы втиснулись в „ЗИС“.
— Ну и разговору тут о вас! — сказал капитан, когда машина выехала на шоссе. — Подумать только — от самого Берлина, да еще в таком состоянии! — И, внезапно перейдя на шепот, повернулся ко мне, многозначительно поднял палец к потолку: — Звонок о вас дошел даже доверху. Во!
У меня екнуло сердце. Доверху! Может быть, после этого и мы тоже найдем свои фамилии в списках Указа Верховного Совета Союза ССР? А почему бы и нет! У нас с этим вот вылетом стало ровно пятьдесят боевых. Кроме того, из девяти глубоких рейдов на столицы и административные центры воюющих против нас государств мы сделали восемь. Из трех, самых наитяжелейших, рейдов нашей авиации на Берлин, мы сделали три! Никто из экипажей не сделал столько! Разве только молодой талантливый летчик Герой Советского Союза, гвардии капитан Молодчий.
Зря мы ездили в столовую. Громадный зал, спешащие на службу люди. Все одеты как полагается. А мы в комбинезонах, в лохматых, пахнувших псиной унтах. В руках планшеты, шлемофоны, меховые перчатки. Лица зеленые, прозрачные.
Когда мы вошли, в зале — на секунду, не больше — произошло замешательство. На секунду стих гул, на долю секунды — короткие взгляды, брошенные будто невзначай в нашу сторону. Затем победила столичная корректность. Все занялись своими делами, но в воздухе еще витали обрывки разговора:
— Экипаж из Берлина…
— Берлин бомбили…
— Ну-у-у?!
— Плохая погода — мало дошло…
— А этих подбили…
Мы сели к столу и, взгромоздив себе на колени свое барахло, уткнулись взглядами в скатерть. Тотчас же к нам подплыла дебелая официантка с накрашенным ртом. Хлоп-хлоп!.. — перед нами тарелочки с перловой кашей и сбоку, выпятив голые ребра, какая-то костлявая рыбешка.
Есть не хотелось. Давила усталость. Мы выпили отдаленно-сладкого чая, пахнувшего мочалкой, и поднялись.
— Мерси!
Официантка проводила нас жалостливым взглядом.
Словно во сне, мы вышли на улицу, сели в машину, приехали на аэродром. Погода улучшилась. По умытому небу плыли чередой редкие клочки облаков, и от них по земле, догоняя друг друга, бежали по-осеннему четкие тени.
В воздухе прогудел „ИЛ-4“, сделал круг, выпустил шасси, приземлился и подрулил прямо к нам.
„За нами, — догадался я. — Кто там, интересно?“
Из самолета вылез и легко соскочил на землю невысокий, коренастый летчик. Я пригляделся: командир корпуса — Логинов!