Наш полк стал дивизией. Я стал командиром эскадрильи в новом полку. Какая разница! Все те же боевые вылеты, все те же страдные ночи…
Вчера у нас был выходной. Мы легли спать по-человечески — вечером — и утром проснулись. Здорово!
Где-то действительно блеял козленок, кудахтала курица, устраивали свару воробьи, шуршала листва за окном. Я слушал, слушал, не открывая глаз. Какое-то волшебство. До чего ж хорошо!
Но затрещал телефон, и все волшебство пропало. Война. Война. Зенитки. Истребители. Прожектора… Я вскочил с постели, схватил трубку. Я еще не привык к этому атрибуту и не привык к должности командира эскадрильи. Я — летчик, это прежде всего. И наверное, летчик не плохой. Я знаю, что не плохой, но хочу быть еще лучше. Хочу, чтобы меня узнавали по почерку, по боевым делам, а не по телефону и не по важному виду. К черту важный вид! Даешь боевой задор и летное мастерство! Все остальное приложится. Однако телефон — это все-таки штука…
Звонили из штаба полка:
— Вас вызывают в дивизию. Срочно. Высылаю машину…
— Есть!
С почтением опускаю трубку, а сердце у меня: ёк-ёк! За лаконичностью слов я уловил что-то важное, большое.
Еду с удовольствием. Командир дивизии — наш бывший командир полка Щербаков. Я люблю этого человека, его добрую улыбку, добрые с лукавинкой глаза.
Командир встречает меня приветливо. Поднимается из-за стола, высокий-высокий. Выходит навстречу, смотрит внимательно, с высоты своего роста и нового положения. Протягивает руку: "Здравствуй. Садись". И ласково трогает меня за плечо. Он чем-то смущен. Явно смущен. Я это вижу. И готов пойти ему на помощь. Готов сделать для него все возможное и невозможное.
— Гм. Да… — говорит он, садясь за стол, и обеими руками крепко потирает себе лицо.
Он хочет что-то сказать и не решается. Соображаю — что? Догадываюсь: задание. Ответственное и, очевидно, опасное. Если он не решается, мнется, значит, опасное. Волнение командира передается мне. Говорю почти шепотом:
— Товарищ командир, я готов на выполнение любого задания.
Он бросает на меня быстрый взгляд.
— Спасибо. Я это знал. — Чуть-чуть улыбнулся. — Словом, ты угадал — задание.
Потянувшись рукой, он, не глядя, взял стоявшую в углу свернутую в рулон карту, развернул ее на столе и прижал углы тяжелым пресс-папье и пепельницей.
— Полетите вот сюда… под Варшаву.
Я удивленно откинулся в кресле.
— Под Варшаву?! Товарищ командир, так нам же не хватит ночного времени!
Щербаков вздохнул, постучал пальцами по столу.
— Вот то-то и оно, что не хватит. Об этом и речь.
Так вот оно что! В груди у меня холодок, азартное волнение. Мелькнула мысль: "Задание Верховного Главнокомандования?"